Этика футбола. Часть 1. Околофутбольные страсти (СИ)

Дождь громко стучал по оббитому железом небольшому куполу церкви. Конструкция часовни, как говорят строители, - "восьмерик" на "четверике". Первый этаж - четырехстенный, второй - восьмистенный. Справа пристроен дополнительный придел. Все здание бревенчатое, стоит на каменном фундаменте. Бревна покрыты специальным маслом, чтобы не разрушались от времени, и от этого кажутся совершенно черными. Такие же и оконные рамы, а вот наличники и ставни по какой-то невероятной прихоти выкрашены в ослепительно белый цвет. Когда становится темно, закрытые на ночь окна сияют, словно глаза огромного чудовища, годами чего-то ждущего в этом далеком от суеты жизни уголке. Сторож работал здесь давно, но никак не мог привыкнуть к такой картине, и явственно понимал, что не привыкнет никогда. Просить батюшку, чтобы ставни перекрасили, он не решался, а заняться этим сам - боялся.

Неожиданный порыв ветра распахнул настежь дверь сторожки, вырвав ее из рук Афанасия, и бросил в лицо горсть холодных капель. Старик поежился, захлопнул плотнее дверь и скрылся внутри. Здесь находился его дом и кров. Свой прежний дом он продал за бесценок, кто дал бы хорошие деньги за такую развалюху, и решил доживать свои дни на кладбище. Близость покойников не пугала, а наоборот умиротворяла его, заставляя размышлять о вечном.

Афанасий, вздохнув, глянул на висевший в углу старый плащ и видавший виды картуз, и подумал, что дождь все-таки не кончится и придется изрядно вымокнуть, обходя кладбище. Он решил подождать еще часок и уже тогда в любом случае идти, а пока забрел на маленькую кухоньку и налил в плошку на полу молока.

- Где этот шалопай мотается в такую погоду? - вздохнул старик. - Придет мокрый и грязный. Еще и заболеет. Тоже живой, поди.

Шалопаем являлся кот Васька - любимец и, по всей видимости, его последняя привязанность в жизни. Наверное, никогда и никого не любил он больше, прощал ему все проказы, кормил и ласкал. Кот, как всякое животное, все замечательно понимал и отвечал Афанасию искренней взаимностью.

...Час пролетел незаметно, но дождь по-прежнему не переставал. Правда, он был уже не такой сильный, о чем говорил стук капель, и старик принялся одеваться. Выполнит свои обязанности, позовет кота и ляжет спать - что-то устал за сегодня. Оделся, напялил картуз и прихватил масляный фонарь.

На дворе окончательно стемнело, только силуэты погостов, железных оград да глазастой часовни темнели на еле светящемся фоне неба. Ни огонька вокруг. Под ногами мокро липла трава, и хлюпали нескончаемые лужи, словно Клязьма опять, как весной, разлилась и поглотила Зуево.

Кроме всего прочего поднялся приличный ветер и играл поникшими кронами деревьев, срывая сырые осенние листья и заглушая временами шум дождевых капель.

- Может и тучи разгонит, да разве можно ждать, - по привычке вслух рассуждал старик.

Прошаркав по тропинке до угла часовни, Афанасий выглянул на главный простор старого кладбища и замер.

...Этот человек, если конечно он человек, опять был здесь!..

Высокая фигура в темном мокром плаще с накинутым капюшоном, в одной руке зажженный фонарь, вторая прижата к груди. Он стоял ровно посередине кладбищенского участка, водя головой из стороны в сторону. Спиной к часовне. Сквозь шум дождя и порывы ветра слышалось отчетливое бормотание, словно человек читал молитву. В тусклом свете ночного неба фигура казалась неимоверно длинной и угрожающе зловещей.

Сторож прижался к стене и сунул фонарь за спину, за угол часовни, чтобы не дай

Бог не привлечь внимание. Дрожь стремительно пронеслась по телу...

Опять он пришел! Даже дождь ему не помеха!.. Несколько дней не было, и вот опять. Афанасий уже тешил себя надеждой, что этого больше не произойдет, что случайность. Мало ли в жизни странного!

Господи, зачем здесь этот черный человек?..

Внезапно пришелец шагнул в проход между могилами и оглянулся. Лицо его закрывала маска, и видны были только глаза - все, как и в прошлые разы. Он начал двигаться вперед, держась за ограды могил, на руках - перчатки. Словно что-то скрывал от похороненных здесь людей. Неверные отблески фонаря скользили по складкам плаща. Человек зашагал медленным шагом, пристально всматриваясь в надписи на могильных плитах.

Это началось два месяца назад, летом. До той поры служба Афанасия не предвещала никаких странностей. Заходили иногда ночевать бродяги, пьяницы искали, где выпить и чем закусить, но со всеми он как-то справлялся. А об этом черном человеке не говорил никому, даже батюшке. Какой-то внутренний стопор в душе появился. Членораздельно объяснить, почему так поступает, он не мог. Некая вышестоящая сила всецело овладела его волей, словно околдовала и управляла им. Человек приходил уже наверно шестой раз, если память не изменяла ему, и действовал всегда одинаково. Вот сейчас остановиться...