Этика футбола. Часть 2. На чужом футбольном поле (СИ)

- Станция тут недалеко, - заметив реакцию помощника пристава, сказал Угрюмов, - Паровозы о своем прибытии предупреждают.

- Прошу прощения, я отвлекся, - Рябичкин сделал виноватую гримаску.

- Да, так о времени смерти Хавацкого. Судя по окоченению мышц и температуре тела, смерть наступила примерно часа за два до моего приезда. Выехал я не сразу, был занят с больными, так что получается около пяти часов вечера. Плюс-минус полчаса.

- Прекрасно, кое-что проясняется. А по итогам вскрытия, что можете сказать?

- Как я уже говорил, нормальные внутренние органы молодого человека. Печень слегка увеличена... Легкие не очень чистые... По всей видимости довольно много курил и не гнушался спиртного. Остальное - в идеальном состоянии.

- Что значит, Бог здоровья дал, - сказал Купавин. - Другой на его месте глядишь, загнулся бы. Все-таки в футболе нагрузки приличные - не каждый может нарушать спортивный режим, а потом играть нормально.

- Это, знаете, до поры - до времени, - строго проговорил врач. - Хорошее здоровье тоже надо беречь. Пока организм молодой, кажется все по плечу. Впрочем, отклонения у Хавацкого минимальны, в пределах допустимого.

- Бывает, и до старости так живут, - не унимался урядник, - Все нипочем.

- Бывает, но такие случаи крайне редки, и брать с них пример не стоит.

- Да какой уж тут пример - это так просто к слову пришлось. Тем более, у вас тут Общество трезвости.

- Далось оно тебе, Митрофан Васильевич, - укоризненно взглянул Рябичкин и снова повернул голову к доктору, - Позвольте теперь взглянуть на одежду убитого?

Угрюмов накинул простыню обратно и возглавил процессию, сопроводив свои манипуляции приглашающим жестом в сторону двери:

- Прошу.

Свет погас, и полицейские по очереди вышли в коридор, каждый их шаг отдавался гулким эхом в тишине скорбного здания. Последним в проеме двери оказался Карнаухов, он старался не принимать участия в разговоре и оставаться незаметным. Так оно вернее: помалкивай и за умного сойдешь - народная мудрость проверялась не одно десятилетие. Квартальный оглянулся, и прежде чем закрыть дверь еще раз посмотрел на останки Хавацкого, накрытые серой простыней. Теперь Аркадий был не одинок, окруженный телами других несчастных. Земной путь его был окончен...

Осмотр одежды не принес сколько-нибудь значительных результатов. Залитые кровью рубаха и штаны видимо перед убийством побывали в прачечной и дополнительных улик не содержали. Больше в покойницкой делать было нечего, и детективы с удовольствием покинули здание.

Вечерело, похолодевший ореховский воздух приятно освежал. Благовоспитанный Капитон Андреевич любезно попрощался с полицейскими, пообещав всячески содействовать следствию в случае надобности, и отрядил своего санитара проводить гостей. Высокий темноволосый мужчина, так и не снявший белого хирургического халата и повязки на лице, широко шагал рядом с ними. Видимо для работников больницы это было нормально, но в результате от человека оставались только глаза и спецодежда, испачканная кровью. Купавин искоса поглядывал на немногословного провожатого и даже не пытался заговорить, да и остальным тоже не хотелось что-либо обсуждать в его присутствии. Так и дошли до ворот больницы.

- Ну что же, до свидания, - учтиво склонил голову Рябичкин, посмотрев в глаза над повязкой.

- Прощайте, - приглушенно пробасил из-под марли санитар. - Бог поможет вам найти истину.

- Надеемся на это...

Медик широко развернулся и зашагал в обратную сторону. Держался прямо, из-под длинных пол халата выбивались черного цвета брюки. Ни прошло и минуты, как он исчез за кустами, росшими по обеим сторонам тропинки.

8.

К вечеру погода совсем поменялась. Темные длинные тучи наползали с запада, и вскоре совсем стемнело. Начал накрапывать дождь. Местные дворняги в поисках убежища забивались в подворотни, понуро опустив мосластые головы. За пару минут вся живность исчезла с улиц, и вместе с ней исчезли звуки, только нарастающий шум дождя все больше заполнял мир. Даже стука шагов не было слышно. Резкие порывы ветра нещадно обрывали мокрые желтые листья и бросали их в окна и под ноги одиноким прохожим, словно сердясь и подгоняя. В домах зажигали электрическое освещение, закрывали форточки, опускали занавеси. Осень совсем выживала последние летние денечки, заявляя во весь голос свои права. Власть в Московском уезде менялась, и никто, даже сам Государь Император, не в силах помешать этому.

Оба наших детектива с поднятыми воротниками шагали к гостинице, ежась от холода. Оставалось совсем немного, уже виднелась башенка на крыше двухэтажного здания, которую они и занимали. Действительно... настоящий штаб операции! Отдельный этаж, ни они никому не мешают, ни им. И не подслушает никто - лучше не придумаешь. Два окошка смотрят на главную улицу поселка, возвышаясь над соседними домами. Когда прошлым вечером хозяин гостиницы предложил им эту комнату, то сомнений не было. К тому же, такая уютная, хотя и не очень большая.