Этика Спинозы как метафизика морали

В этих рассуждениях Спинозы мы имеем дело с градацией, или иерархией необходимости природ, или, скорее, с разного рода природами — с той единственной, которая имеет основания своего бытия в самой себе (субстанция, или Бог), и с теми, которые не могут опираться на необходимость собственной «природы» (модусы). Последние, как мы видим, сами по себе не имеют формальных оснований для своего бытия. То есть в данном случае в натуралистическую, на первый взгляд, конструкцию внедряется чуждый ей элемент – платоническая схема стратификации универсума на умопостигаемую реальность и эмпирический мир. У Спинозы этому разделению примерно соответствует различие между сущностью (идеей, или понятием вещи) и ординарной формой ее существования (в «обычном» порядке природы). Как мы уже отмечали, платоническая схематика бытия вносит в общее определение природы

различительный смысл, существенно корректирующий, если не искажающий, саму натуралистическую идею. Между тем в этом, как и во многом другом, Спиноза повторял ход мыслей Аристотеля. Для Стагирита характерно отождествление природы с сущностью той или иной вещи и субстанцией ее бытия: природа (physis) есть сущность (ousia) и субстрат (hypokeimenon) (Физика В 192 в 8—193 а). В этом смысле любое его рассуждение о характере того или иного феномена бытия также неизбежно будет натуралистическим. Тем не менее Аристотель тяготеет не столько к натурализму в понимании природы вещей, а, скорее, к платонизму, поскольку метафизический статус той или иной реалии в его системе определяется тем местом, которое она занимает в иерархии

сущих (оно понимается им как природное место вещи).

Сам Спиноза определял онтологическую значимость любого элемента его системы в соответствии с тем, какой силой бытия (существования) он обладает. Мы уже неоднократно цитировали фрагменты из его главного сочинения, в которых речь шла о силе (vis) и могуществе (potentia) Бога, которая составляет основание той силы, с которой вещь пребывает в своем бытии, или существовании (самый яркий из них – II 45 схол.²⁹). На основании этого можно заключить, что никакой единичный элемент его системы (модус) не может претендовать на необходимость своего существования без участия более значимого метафизического оператора – Бога или субстанции. В отдельном модусе субстанции самом по себе нет той силы бытия, которая необходима, чтобы он мог существовать. Энергию бытия, которую этот модус заимствует у субстанции, Спиноза называет

волей Бога. Деперсонализация божественной воли, или ее метафизическая транскрипция не исключают того, что ее решения различительны. В этом случае мы лишний раз убеждаемся в том, что натурализм Спинозы необходимо включает в себя иерархию сил, или градацию суверенности компонентов его субстанциальной системы. Поэтому для него сумма трех углов треугольника будет равна двум прямым не на основании природы этого отдельного треугольника и даже не на основании его сущности, а на основании решения

Бога, вынесенного относительно состава его природы (сущности) и, самое главное, относительно его статуса в градации сущностей. Хотя очевидно, что в обычном понимании слова решение Бога о том, чтобы три угла треугольника были равны двум прямым, решением не является, хотя бы потому, что и сам Бог не может обладать другой природой, которая могла бы вынести иное решение (I 33).

2.15. Естественный и человеческий смысл божественных заповедей