Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Размытость этнических границ группы конго объяснима несколькими историческим причинами. Прежде всего, — это единство языкового и культурного субстрата, восходящее к той отдаленной эпохе, когда бантуязычные народы в ходе своих поэтапных миграций расселялись по южным окраинам экваториального леса и всей зоне южных саванн[531]. Этот фактор в свою очередь способствовал активным контактам между народами всего региона и облегчал миграции. Крупные миграции не были характерны для этого региона, гораздо типичнее были микромиграции (по терминологии Ю.В. Бромлея

[532]), постепенные перемещения, чаще небольшими группами. Результатом подобных миграции является, в частности, удивительно мозаичная этническая картина на восточной границе Нижнего Конго, где в самом прихотливом смешении сосуществуют малочисленные группы, относящие себя к крупным этническим общностям, от которых они оторваны[533]

.

В результате колониального раздела территория Нижнего Конго оказалась расчленена и вошла в состав четырех разных колоний: Анголы (Порт.), Бельгийского Конго, анклава Кабинда — провинции Анголы, и Среднего Конго (Фр.). В то время понятие «Конго» в нынешнем его объеме европейцам не было известно, и все обитатели правобережной части Нижнего Конго носили у них общее название «фьоте» (или «фиот», «фьот»), которое отдельные французские ученые используют и по сей день[534]. Название «конго» относили только к населению левобережья, где, как им было известно, раньше простиралось огромное «королевство» Конго. К концу XIX в., т. е. к моменту раздела, от «королевства» осталась только одна захиревшая священная столица Сан-Салвадор (или Мбанза-Конго) с окрестными землями, отошедшая к Анголе вместе со всей южной половиной левобережья. Никаких иных следов от былого «королевства» обнаружить было невозможно.

Все население Нижнего Конго — и то, которое европейцы сочли «истинными» конго, и то, которое они на первых порах в это понятие не включили, — имело одинаковую социальную организацию. Основной, четко выраженной социальной единицей во всех случаях выступал матрилинейный клан (Под термином «клан» мы подразумеваем, как это принято в применении к обществам с материнским счетом родства, экзогамную группу, которая имеет свое имя, свои пищевые запреты и возводит свое происхождение к общей легендарной или реальной прародительнице). Главы кланов представлялись вполне автономными вождями, и непонятно было только, почему среди них существует какая-то особая, малоизвестная категория «коронованных вождей». Кроме того, можно было заметить некоторые иногда едва различимые следы группирований нескольких кланов, что отчасти и облегчило колониальным чиновникам выделение таких мелких административных единиц, как «chefferies» или «distritos» (в Анголе).

Обитатели Нижнего Конго, с точки зрения европейцев, были разбиты на племена, поскольку территориальные группы различались по названиям. Этнических различий между смежными группами при этом часто не наблюдалось, или же отмечались некоторые диалектные особенности. Выделялась в этом отношении только западная часть правобережья, где этническая специфика групп была выражена отчетливо. Но как бы то ни было, коль скоро названия существовали, то естественно было предполагать, что они призваны выполнять различительные функции. И группу, объединенную под одним общим названием, квалифицировали как «племя», разумея под этим просто некую этническую общность, как минимум, сознающую свое единство. Но всегда ли присутствовало в действительности такое сознание — никто не интересовался, оно предполагалось само собой, а потому и различия между названиями и самоназваниями тоже внимания не привлекали. Администрации колоний важно было лишь получить общее представление о живом «материале», с которым она имела дело.

Между тем, попытки изобразить картографическими средствами этническую картину почти повсеместно в африканских колониях натолкнулись на большие сложности[535]. Зафиксированные этнографами «племена» оказалось трудно свести на одной плоскости: на карте они не складывались в мозаику, прилегая одно к одному, а группы, обозначенные разными этнонимами, нередко отчасти или полностью перекрывали друг друга или вообще представляли собой общности разного порядка. К тому же и на протяжении срока, доступного наблюдению европейцев, этническая ситуация редко где оставалась совершенно стабильной (если понимать здесь под изменением этнической ситуации изменения в самой этнонимике, которые могут быть восприняты при отсутствии других проверочных данных как результаты каких-то глубинных этнических процессов).