Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Еще более сложна этнонимика на побережье, рядом с Майомбе. Каждому историку, занимающемуся Западной Экваториальной Африкой или историей трансатлантической работорговли, известен этноним «вили», или «бавили». Его относят к «племени», населяющему прибрежную полосу за Майомбе, но только границы, в частности южную его границу, определяют по-разному. Однако признаки различий или сходства в этническом плане никакой роли при этом не играют[544]

. Такой критерий, как самосознание единства вили, здесь тоже не причем, так как подобного единства никогда не было. Фактически, если тщательно рассмотреть историю этнонима «вили», то мы обнаружим, что речь идет всего лишь об исторически сложившейся традиции именования прибрежных жителей, традиции, которая начала отступать в связи с возникновением во второй половине XVIII в. португальской колонии Кабинда, а затем, в конце XIX в. — расширением территории колонии до современных пределов.

Для того чтобы проследить историю этнонима «вили», надо начать с самого древнего слоя самоназваний, известных на побережье. Это были те же самоназвания по «землям», что и у йомбе. Такой способ именования себя по месту обитания только на первый взгляд принципиально схож с привычными нам определениями типа «вологжанин», «сибиряк» и т. д. Здесь вся суть заключается в содержании самого понятия «земля», т. е. «тси» на кийомбе, «нси»; «си» — на других диалектах киконго. Под ним подразумевался не только участок территории, но и «страна», т. е. нерасчленимая совокупность земли и людей, на ней обитающих, а также их предков и других духов, от которых зависят судьбы живущих на данной земле. Каждая земля имела условные границы и свое собственное название, которое оставалось неизменным (как показывают единичные известные нам примеры) на протяжении столетий. Такое название было бы ошибкой рассматривать просто как некий топоним: оно служило идеологическим символом единства «страны», и недаром тем же именем назывался главный дух-покровитель каждой земли, и его же принимал в качестве имени-титула вождь, прошедший ритуал посвящения и коронации. Хотя такие земли в XIX–XX вв. были уже все нарезаны на более мелкие и даже совсем незначительные участки (они тоже назывались «тси», «нси», «си»), которыми управляли вожди разных рангов, эти мелкие «земли» собственных названий не имели, и все население большой земли продолжало именовать себя по ее названию. Так, например, жители земли Кангу (в колониальный период составлявшей одну из chefferies в глубине Майомбе) называли себя «басикангу» или просто «бакангу»[545]

.

Когда этнографы обратили внимание на существование в Майомбе и на побережье таких отдельных земель, население их показалось им весьма гетерогенным в клановом отношении, но, тем не менее, по их мнению, в каждой земле оно представляло собой некую достаточно автономную «социально-политическую общность»[546]

. Правда, нигде население не было настолько разнородно, чтобы среди него не выделялся клан так называемых первопоселенцев, в котором по наследству передавался сан коронованного вождя[547]

. Но и сама гетерогенность, по-видимому, была достаточно преувеличена, или, вернее, лишь представлялась таковой, с европейской точки зрения. Действительно, если считать, что основой социальной организации у всех народов Нижнего Конго испокон веку был именно клан[548] и игнорировать к тому же естественный процесс сегментации кланов, то две социальные группы с разными клановыми именами уже могут быть расценены как чужеродные. Но, не говоря уже о том, что это могут быть две очень давно разошедшихся ветви одного клана, гораздо вероятнее такой вариант: это родственные, или, как их иногда называют, ассоциированные кланы, с отдаленных времен объединенные связями по браку.

Как представляется (и эту точку зрения мы уже имели возможность доказывать раньше[549]), группа из нескольких родственных кланов, связанных между собой «направленными» браками, некогда являлась самостоятельной единицей общественного развития. Вопрос о том, какова могла быть в ту эпоху ее социальная структура, в данном случае не имеет значения, и мы его затрагивать не будем. Эта группа обладала собственной территорией и возглавлял ее тот, кого мы здесь называем коронованным вождем. Подобная общность обладала всеми характеристиками, присущими племени как потестарному организму. Поэтому самоназвания типа «бакангу» с наибольшим правом можно отнести к категории племенных этнонимов, учитывая при этом, правда, что мы имеем дело лишь с едва различимыми реликтами древних племен.