Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Пытаясь обобщить накопленные к XX в. материалы по австралийцам, Дж. Уилер обнаружил большие трудности, связанные с вычленением племени как особой социальной общности. По его словам, признаки племени выражались не явно, а поэтому его зачастую было трудно отличить, с одной стороны, от «нации» (в понимании А. Хауитта), а с другой — от локальной группы Структура и состав племени у австралийцев оказались очень неустойчивыми. Дж. Уилер определил местное племя как «нечеткое объединение локальных групп, которые действуют независимо друг от друга, нет какого-либо центрального руководства, управляющего племенем как единым целым. Племенное единство почти не выходит за пределы обладания общим названием. Единственный повод для совместного сбора всех членов племени — организация церемоний инициации, но даже и в этом случае, если племенная территория достаточно широка, для этого собирается лишь часть племени»[670]. Племенная общность мало влияла на отношения между входившими в состав племени группами; единство племени проявлялось главным образом в войне, да и там все племя никогда не составляло цельную военную организацию. Если А. Хауитт, исходя из общего названия, делал акцент на единство племени курнаи[671]

, то Дж. Уилер показал, что фактически об единстве здесь не могло быть и речи, так как входившие в него «кланы» сильно различались по диалектам и враждовали друг с другом[672]. Многочисленные собранные в книге Дж. Уилера данные о взаимоотношениях между локальными группами и между племенами свидетельствовали о довольно разнообразной картине контактов, далеко не столь однозначной, как представлялось У. Самнеру.

В конце 30-х годов Д. Дэвидсон, и в особенности А. Элкин, основываясь на несравненно более полных данных, собранных профессиональными этнографами, внесли дальнейшие уточнения в концепцию племени. По Д. Дэвидсону, австралийское племя представляло собой «группу орд, которая признавалась самими аборигенами как культурная, диалектная и территориальная единица со своим собственным названием»[673]

. А. Элкин выделял следующие признаки племени: территория, язык или диалект, название (хотя иногда оно отсутствовало), обычаи и правовые нормы, ритуалы и верования, фактическое или фиктивное родство членов[674]. Впрочем, по мнению этого автора, полный набор указанных характеристик был свойствен далеко не всем племенам. Рассматривая каждую из характеристик в отдельности, он отмечал многочисленные отклонения от идеала. Например, с одной стороны, внутри одного племени порой встречалось несколько диалектов, а с другой стороны, языковые различия между двумя племенами иногда не превышали различий между входящими в каждое из них локальными группами[675]

. Вместе с Дж. Уилером и Дэвидсоном А. Элкин отрицал наличие в австралийском племени какого бы то ни было централизованного управления и отмечал, что племя никогда или почти никогда не выступало в войне или в хозяйственной деятельности как единое целое[676]. Если Б. Спенсер и Ф. Гиллен в свое время настаивали на незыблемости племенных территорий и значительной стабильности племенных границ[677]

, то последующие поколения австраловедов относились к этому вопросу менее категорично. Выяснилось, что при всей привязанности австралийцев к своей территории и почти полном отсутствии у них стремления к территориальным захватам границы племенных территорий на протяжении длительных отрезков времени все же менялись, правда, не столько в результате каких-либо крупных миграций, которых не было, сколько в ходе медленного продвижения отдельных мелких групп, вынужденных в силу тех или иных причин оставить прежнюю территорию[678]. А. Элкин, как и Дж. Уилер, указывал на примеры самых разнообразных контактов между племенами, в ходе которых племена обменивались культурными достижениями, знакомились с образом жизни и обычаями друг друга и даже вырабатывали общий стиль поведения[679]. Эти наблюдения сделали тезис о резком отличии племен по культуре весьма проблематичным.