Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Делёз и Гваттари иллюстрируют процесс детерриториализации на примере симбиоза, который возникает в природе между двумя различными видами, например между цветком орхидеи и осой[106]. Орхидея снабжает осу пропитанием, а оса, в свою очередь, разносит пыльцу орхидеи по окрестностям. Оба этих процесса — подкормка и разнос пыльцы — являются взаимнообразующими. То есть благодаря им меняется природа и осы, и орхидеи. Оса переживает детерриториализацию, «становясь элементом репродуктивного аппарата орхидеи» — она перестает быть маленьким насекомым, хаотично передвигающимся по неопределенной территории, превращаясь в часть огромной статичной системы, привязанной к конкретному месту так же, как и цветок орхидеи. А орхидея, в свою очередь, переживает территориализацию,

превращаясь благодаря работе осы из маленького статичного цветка в большую, разветвленную, динамичную систему, постепенно захватывающую окрестные территории^{202}.

Метафора симбиоза использовалась Делёзом и Гваттари для того, чтобы описать социальные отношения, которые вроде бы похожи на притворство, но на самом деле таковым не являются. Оса не делает вид, будто она цветок, а орхидея не притворяется

насекомым. Ни один из них не прячется под маской другого, не делает вид, будто он другой, а становится другим. Оса становится частично орхидеей, как бы приобретая черты орхидейности, а орхидея, в свою очередь, становится частично осой. Процесс, который они переживают, является не мимикрией, а превращением или «становлением».

Процессы детерриториализации и становления,

описанные Делёзом и Гваттари, проливают свет на изменения, которым подвергалась система позднего социализма. Как мы видели из примеров в этой главе, комсомольские секретари, комсорги и рядовые комсомольцы постоянно сталкивались с необходимостью отчитываться о выполнении комсомольских поручений и писать тексты в жанре авторитетного дискурса, а также участвовать в других ритуализованных видах комсомольской деятельности. Неизбежность этой работы, а также высокая степень ее формальности заставляли их прибегать к стратегиям, которые частично изменяли смысл этих отчетов, текстов и видов деятельности. В результате пространство авторитетного дискурса претерпевало процесс, который лучше всего описывается как раз понятием детерриториализации.

Рассмотрим под этим углом несколько вышеупомянутых примеров. Смысл, заключенный в отчете о политинформациях, который готовил комитет комсомола НИИ под руководством секретаря Андрея (см. выше), не ограничивался описанием самих политинформаций. В отчете говорилось о большом количестве политинформаций, которые проводились ежемесячно в течение года, хотя на деле их было всего три. Но заключить из этого, будто отчет был маской притворства, за которой скрывалась совершенно иная реальность, было бы неверно. На что указывает этот отчет — невозможно понять, если не учесть весь механизм отношений, договоренностей и взаимопониманий, которые связывали участников нескольких уровней комсомольской организации — райкома, комитета комсомола НИИ и рядовых комсомольцев. Люди, писавшие и читавшие этот и другие отчеты, прекрасно понимали, что большинство из этих отчетов не призвано быть буквальным описанием реальных событий. Они знали из опыта, что у этих отчетов была другая, не менее важная ритуальная задача. Написание и чтение этих отчетов было одним из многочисленных ритуалов воспроизводства точной формы авторитетного дискурса — ритуалов, без которых «нормальная жизнь», включая все разнообразие неподконтрольных государству смыслов и видов существования, была бы невозможна. Таким образом, природа комсомольских отчетов (или, по крайней мере, многих из них) изменилась: из буквального описания реальности они превратились в перформативные (ритуальные) высказывания в жанре авторитетного дискурса, которые требовалось повторять с большой долей точности, но обычно не требовалось понимать буквально[107]

.

Изменение природы отчетов являлось маленьким примером более широкого процесса, происходящего со всей символической системой

Советского государства. Эта система переживала постепенный процесс внутренней детерриториализации, все больше сдвигаясь в сторону, все больше отличаясь от того, как она сама себя описывала в авторитетной репрезентации. Этот внутренний сдвиг происходил во всей системе, до поры оставаясь относительно невидимым для тех, кто жил внутри нее, — поскольку изнутри не было отстраненной перспективы, из которой совокупный сдвиг мог быть заметен, и не было общего публичного языка, отличного от авторитетного дискурса, который этот сдвиг мог описать (такая перспектива и такой язык появились только в период перестройки — см. Заключение). Повторимся, что в отличие от активного сопротивления или оппозиции системе детерриториллизация является процессом воспроизводства системы при ее одновременном внутреннем сдвиге.