Это было в Праге

В небольшой комнатушке сидел лысый старик и щелкал на счетах. Нос его оседлали старинные очки в черепаховой оправе. На щеках краснели жилки. Он поднял на вошедших добрые старческие глаза.

— Мы к вам с приветом с берегов Влтавы, — сказал капитан.

— Дорогие гости, — радушно произнес хозяин кафе. — А вас ждет Нитра. Вот сюда, сюда садитесь.

Засуетившись, он подал два стула.

Из разговора выяснилось, что капитан и его друг только что с вокзала и по сути дела не имеют ни средств, ни пристанища, ни документов. Старик заверил, что уладит все затруднения и им не о чем беспокоиться. Он предложил занять в его доме отдельную комнату, на что капитан и поручик с большим облегчением согласились. В комнату их провела буфетчица. Через какой-нибудь час беглецы, приняв ванну и сытно пообедав, лежали на кроватях и разрабатывали план дальнейших действий.

3

Когда Обермейер вечером явился на службу, ему подали срочную депешу из Братиславы. В ней сообщалось: «Хозяин известного вам кафе сегодня пятнадцать ноль ноль передал нам разыскиваемых вами лондонских парашютистов тчк Подполковник Мрачек около восьми будет Праге».

Депешу наискосок перечеркивала резолюция штандартенфюрера фон Термица: «Дайте указания с парашютистами решить вопрос на месте. Мрачека возьмите под наблюдение».

Глава тридцать третья

С самого утра разыгралась непогода: не то изморось, не то дождь.

Ярослав Лукаш встал рано. Несколько черных сухарей, размоченных в кипятке, и кусочек засохшего сыра составили его завтрак. Пришел новый день и принес новую работу.

В полдень на машине Морганека Ярослав ездил в Кладно, где встретился с Милецким. От него Лукаш получил шесть маленьких брошюрок, набранных петитом. Это был доклад товарища Сталина к двадцать седьмой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, переведенный на чешский язык.

На обложке брошюры были напечатаны слова Сталина из ноябрьского приказа: «Логово фашистского зверя обложено со всех сторон, и никакие ухищрения врага не спасут его от неминуемого полного разгрома».

Лукаш засунул брошюрки за ворот рубашки.

Милецкий сказал:

— Брошюры надо распространить среди солдат правительственных войск. Что слышно о Мрачеке?

Лукаш развел руками.

— Исчез без следа. Плохо.

— Не будем терять надежды. Когда придет связной из отряда?

— Послезавтра.

Милецкий дал Лукашу еще три брошюры — для партизан.

— Вы сможете лично повидаться со связным? — спросил он.

— Могу, если это вызывается необходимостью.

— Да, это нужно. Если явится толковый парень, ясно и просто расскажите ему о событиях последних дней. Пусть он в лесу передаст это своим товарищам партизанам. Необходимо опровергнуть провокационные слухи, разбить клевету наших врагов. Восстание подавлено, но оно сыграло свою роль. Каждый коммунист, каждый патриот должен знать, что немцам оно не дешево обошлось. Словаки блокировали почти все железные и шоссейные дороги и лишили немцев возможности пользоваться ими, снабжать фронт, подбрасывать резервы. Восстание кровью скрепило дружбу между чехами, словаками и советскими людьми. В процессе восстания разоблачена предательская роль словацкой буржуазии. Теперь каждый сознает, что только рабочий класс может взять в свои руки руководство государством в близком будущем; рабочий класс — единственная сила, способная вести за собой народ.

Милецкий задумался на минуту и совсем тихо добавил:

— И пусть связной передаст партизанам, что наша партия в этой тяжелой борьбе потеряла одного из своих лучших сынов, дорогого товарища Яна Шверму.

Ярослав не поднял головы. Еще удар. И какой удар! Не стало Яна Швермы, ближайшего помощника Готвальда, героя и руководителя восстания.

— Он погиб неделю назад, — рассказал Милецкий, — в страшную метель, при переходе через гору Хабенец. Пусть наши люди запомнят слова Яна Швермы, которые он сказал в самую критическую для повстанцев минуту: «Будем биться в горах. Если будет нужно, будем биться, хотя бы в одиночку…»

В начале восьмого часа Лукаш отправился на встречу с Блажеком. В лицо хлестал резкий северный ветер. Мороз сковал лужи, обледенил тротуары; идти по ним нужно было с опаской. Вода во Влтаве потемнела и словно бы умерила свой бег.

Лукаш наглухо застегнул пальто, поднял воротник. Нужно было сильно нагибаться, чтобы противостоять встречному ветру.

Шел он, по выработанному правилу, не прямо к цели, а как бы удаляясь от нее; делая частые остановки у витрин магазинов, сворачивая в малолюдные улички и неприметно осматриваясь, нет ли за ним слежки.

Войдя в подъезд большого дома, где жил Вандрачек, Лукаш, прежде чем подняться наверх, долго стоял в темном коридоре, напряженно выжидая, не появится ли кто-нибудь вслед за ним. Только убедившись, что слежки нет, он начал медленно подниматься по лестнице.

Старик Вандрачек сегодня был в самом бодром и даже веселом настроении. Утром ему удалось выгодно обменять свой старый форменный костюм почтальона с пелериной на продукты питания. Благодаря этой операции он запасся крупой, макаронами и несколькими кусками свиного сала. Но с костюмом своим расстался не без сожаления.