Это - Гана

В долинах рек Северо-Западной Ганы, где тучные пастбища как бы созданы для разведения скота, — царство невзрачной и коварной мухи. Она там как оводы у нас — обычна и настырна. И никакое планомерное и широкое разведение рогатого скота невозможно в целых районах, именно в тех районах, где есть все условия для этого.

Слово «цеце» связано с еще одним экзотическим словом: «сонная болезнь». Уже лечат тропическую лихорадку и малярию, борятся с чумой и холерой, но сонная болезнь все еще неподвластна врачам. Не только скот гибнет от нее — люди тоже не защищены от укусов.

До самого последнего времени борьба с цеце не приводила ни к каким положительным результатам. К отрицательным приводила. И вот как.

Если не изучить проблему со всех сторон, то при самых лучших намерениях ничего хорошего не получится.

Такое уже неоднократно случалось в истории. Завезли кроликов в Австралию — они стали национальным бедствием; уничтожают где-то хищников — разводятся вредные животные или больные животные, которых хищники, естественные санитары, в первую очередь уничтожают; истребляют воробьев, появляются вредители-насекомые. И так далее. Примерно то же случилось в Гане.

Еще до освобождения страны была создана служба по борьбе с мухой цеце. О том, что из этого получилось, свидетельствует журнал «Ганский фермер»: «Муха цеце, переносящая трипанозомы с диких животных на домашний скот, не может существовать без диких животных (догма). Посему уничтожьте диких животных, таким образом, будет уничтожена цеце и откроются огромные пастбища для домашнего скота… Работникам службы по борьбе с цеце было роздано оружие, и, несмотря на предостережения работников заповедников, зоологов и ботаников (и несмотря на недовольство местных жителей), началось массовое уничтожение диких животных… Избиение в основном коснулось жвачных животных, которые убегают, не сопротивляясь. Так как охотник спешит, он никогда не преследует раненых животных, они уходят далеко от районов первоначального обитания и подыхают в других местах, разнося трипанозомы. Хищники же, уничтожающие в первую очередь больных животных, избегают истребления неопытными охотниками. Антилопы исчезают, а львы и леопарды нападают на домашний скот и даже на людей…

Нигде это мероприятие не привело к уменьшению количества мух. Там, где уничтожены антилопы, жирафы и прочие крупные животные, цеце обращается к мышам, белкам, крысам, домашнему скоту и, наконец, к человеку».

Теперь, конечно, такой способ борьбы оставлен. Но он нанес крупный ущерб фауне Ганы, резко уменьшил количество диких животных в стране, подорвал работу заповедников.

Нам рассказывали в Аккре, что в Гане сейчас большие надежды возлагают на новый способ борьбы с вредными насекомыми, который с успехом начал применяться в Америке. Он состоит в том, чтобы разводить этих насекомых. Я не оговорился. Но все дело в том, что разводят только насекомых мужского пола, а потом облучают их, лишая тем самым способности к оплодотворению. И когда их выпускают в поле, то они, занимая место настоящих самцов, резко уменьшают количество оплодотворенных самок. Меньше выводится новых мух, и через несколько поколений вредные насекомые вымирают сами по себе. Способ парадоксальный, смелый и до того простой, что поначалу не верится в его эффективность. Хотя известно, что таким образом уже удалось отделаться от москитов во Флориде.

Есть и другие пути. Например, вывести породу скота, обладающую иммунитетом к укусам мухи. Найти новые пастбища, освоить новые скотоводческие районы. Над всем этим сейчас работают ганские специалисты. Работают и животноводы, приехавшие из Советского Союза. Впереди еще годы труда. Но придет время, когда будет в Гане свое молоко..

Городок. Такой же, как и десяток других, что мы проехали за день. Лишь несколько шумнее. Больше лавок, больше людей на улице, больше машин.

С холма видна Вольта. К ней подбегает шоссе и упирается в зеленую воду. Моста нет — паром. Через Вольту в Гане всего один мост. И тот находится недалеко от моря, на востоке. А если надо проехать из Южной Ганы в Северную, пользуются паромом. С каждым годом движение на дорогах все сильнее, и паромы, хоть и вмещают десяток машин за раз, не справляются с работой.

Менса идет к будке, где регистрируются все проезжающие через реку и платят за перевоз. Нам, правда, платить не надо — мы едем на машине правительственного гаража, но отметиться придется.

Мы спускаемся к реке вдоль очереди машин. Интересно, кто едет на север. Перед нами, уткнувшись один в другой, два грузовичка мамми-лорри, потом полицейский «джип», «фольксваген» — два туриста в замызганных шортах и с многочисленными камерами, два грузовика с цементом, старый «моррис», в котором поместилась многочисленная семья какого-то ганского чиновника, еще мамми-лорри, бульдозер, грузовик с бананами… Мы на одной из самых главных магистралей страны.

— Пойдемте выпьем чего-нибудь холодного, — подходит Менса.

МЕНСА