Это моя дочь

Дороги перекрыть, все машины досматривать, никого не выпускать… Реально ли? Я справлюсь. Если уж долбаная судьба занесла Ольгу в мой город, я отсюда уже её не выпущу. Не с моим ребёнком точно. Одна – пусть валит. Скатертью дорожка.

– Не будьте суровы к ней, – хрипло раздаётся мне в спину. – Она и правда Дашку любит.

Ловчая сеть развернулась за несколько минут. План был прост и гениален – мои люди создают пробки на самых ходовых выездах из города. Аварии, не серьёзные, но ужасно затягивающие движение. За это время и гаишники, и мои же люди в форме осторожно и не привлекая внимания досматривают все машины. Ищут женщину и ребёнка. Не опираясь на внешние данные. Она может надеть парик. Может переодеть ребёнка мальчиком. Смотреть нужно всех.

Сам еду на главную магистраль, в гущу событий. Последние два километра иду пешком, вдоль ряда машин – пробка и правда знатная. Снег у обочины вязкий, ноги проваливаются глубоко, ветер задувает под пальто. Но я не чувствую холода, я полностью погружен в свои мысли. Звонок телефона едва вырывает меня из них.

– Есть. Женщина и девочка. В машину не лезли, только фонариком посветили проходя мимо, чтобы не спугнуть. Но точно она, я же видел её, я следил за её домом. Двадцать третий километр, почти у самого моста.

Смотрю вперёд – где-то там темнеют арки моста. Близко. Дальше бегу, плевать уже на снег. Людей в форме вижу тоже издалека, меня ждут, машут мне светящиеся в темноте жезлом, указывают на нужную машину. Подхожу и рывком открываю дверь, они не ждут, не заблокировано даже.

– Это просто пробка, – не успевает прервать разговор с девочкой Ольга. – Скоро мы уже поедем…

Вот потом замирает. Оборачивается ко мне. Глаза округляются от страха, тянется обнять ребёнка.

– Не скоро, – бросаю слова я. – Приехали. Выходите из машины.

– Нет, – категорично отвечает она и смотрит на водителя.

Тот втягивает голову в плечи и старается быть незаметным, от него она помощи не дождётся.

– Это моя дочь, – устало говорю я.

– Я никогда с вами не спала!

Пытается отстегнуть ремень, но паника плохой помощник, пальцы её не слушаются. Девочка начинает плакать от страха, как мне жаль её, как я ненавижу Ольгу за эту сцену!

– Я бы не стал с вами спать, – даю знак и мои люди окружают машину в кольцо. – Никогда. А ребёнок мой и сейчас я её заберу

Глава 10 Ольга

Дашка плакала. Не громко даже, тихо, но… Отчаянно? Да, наверное так. Словно понимала, что назад пути нет. Сейчас будет страшно. Сейчас все бесповоротно изменится навсегда. А самое жуткое – помешать этому не возможно.

Дашкин плач мешал мне думать. Разве можно думать о чем нибудь, когда рядом плачет твой ребёнок? Мысли только одни – защитить. А как, позвольте спросить, если темно на улице, дорога, а вокруг машины стоят мужчины? Молча стоят, глаза тёмные, на меня не смотрят даже. Но уйти не дадут, это я понимаю чётко. Водитель, которого мы долго ждали на морозе, который только недавно, только вот пятнадцать минут назад принял у меня деньги за оплату пути, усиленно делает вид, что вообще ко мне никого отношения не имеет. Вообще не понимает, как я попала в его автомобиль.

– Всё хорошо, малыш, – натужно улыбаюсь я Дашке. – иди к маме скорее.

Она всхлипывает протяжно тянется ко мне всем телом. Подхваю её лёгкое тельце, сажаю к себе на колени. Трясётся. Главное защитить, не отдать никому. Мы вдвоём справимся. У нас всегда получалось, все эти годы.

– Выходите, – утомленнно говорит Шахов.

В его голосе усталость и толика брезгливости. Ему противно иметь со мной дело. Можно подумать я от ситуации в восторге. Я ненавижу его. Ненавижу кажется так сильно, как не ненавидела ещё никого. Даже мужа. Тогда мой ребёнок был анонимным. Она шевелилась в моем животе, но я не видела, не знала её, стремилась защитить по наитию, по любви, которой сама ещё не понимала. Теперь – понимаю. Я спасла её. Родила в муках и перед страхом неизвестности будущего. Я выкормилаее ее своей грудью.

– Вы с ума,  сошли, – выдавливаю из себя максимально спокойно. Так, словно Шахов взбесившийся пёс. Хотя не пёс, нет… Оборотень. Лишнее движение, лишнее слово, и он стряхнет с себя усталость и бросится. И тогда не останется ничего. – Давайте рассуждать логично. Кроме мужа у меня мужчин не было. Вы ней мой муж. Вывод простой – моя Даша никак не может быть вашей дочерью. Малыш пошли.

Дочка доверчиво вкладывает ладошку в мою руку, сползает с моих коленей. Открываю дверь. Открывается она послушно, и кажется вдруг, что ничего и никто не будет мешать мне уйти. Выхожу, скорее вываливаюсь из тёплого нутра машины в стылую темноту. Мужчины ничего мне не говорят. Я иду, держу Дашку за руку и они идут тоже. Один даже забегает передо мной, и так идёт – пятится, на меня глядя. Кругом машины, много машин, десятки в этой спонтанной пробке которая мне теперь тоже неслучайной кажется. И никто не выйдет мне помочь. Все не просто так. Дашка плакать перестала. Стискивает мою руку. Дышит тяжело. Идти по обочине сложно и мне, а ребёнку вдвойне. Подхватываю её на руки. Тяжёлая. Ничего, потерплю, своя ноша не тянет.