Это офис, детка!

– Глупая девочка… Делаешь, что хочешь, наплевав на правила игры, и тащишься от этого? Кайфуешь, что можешь влиять на самого доктора Вагнера своими умозрительными рассуждениями о бизнесе? Чувствуешь себя королевой, идя по трупам к своей мифической цели? Я в последний раз предлагаю тебе одуматься и сесть за стол переговоров. Остановись, ты уже и так по своей наивной глупости и упрямству вляпалась не в свое дерьмо, оно тебе надо? И остановись, не стоит больше пить, ты становишься развязной. А тебе это не идет. Принести Virgin Mary, как в старые добрые времена?

– Да… да… да как ты смеешь? Пошел ты со своими переговорами…

– Жаль, что ты так ничего и не поняла. Всю эту чепуху с награждением приняла за чистую монету. Тебе бы в шашки, в поддавки сначала играть научиться. Не хочешь договариваться, тогда прощай. Гарде[3], шахматная королева…

Мышонок

Странно, я совсем не боюсь умирать. Просто пустота какая-то внутри, усталость. Но страха нет. Мне скорее жалко моих близких, сыночка, подруг, которые носятся со мной, стараясь придумать хоть что-нибудь, что могло бы вытащить меня из этой ситуации. Да, ситуация…

Год назад, когда я неожиданно узнала диагноз, то не поверила своим ушам. Невозможно, какой рак?! У меня, ведущей здоровый образ жизни, правильно питающейся, положительной во всех отношениях… Это, наверное, ошибка… Даже лежа на каталке перед дверями операционной, я все еще не могла поверить, что это не страшный сон, а банальная реальность. Холодная, безучастная, безликая реальность – как статистка в бюро архивов. «Фамилия, имя, возраст? У вас рак, четвертая стадия. Следующий!» Операция, реанимация, послеоперационный период, реабилитация, работа с психологом, молитвы, очищение… все как во сне. Впрочем, не совсем так. Наверное, именно в этот период я как раз и начала просыпаться. По кусочкам, по маленьким обрывкам что-то начало проявляться из густого, тягучего тумана моей сорокашестилетней жизни.

В этот период мы снова сблизились с мужем, и это была совершенно другая связь. Нет, не отчаянная попытка уцепиться за его здоровье и поддержку. Для меня стало настоящим откровением, что рядом все эти годы был человек, который отчаянно пробивался ко мне со своей бескорыстной любовью, и мне просто нужно было повернуться к нему сердцем и рукой, чтобы принять эту любовь. Ничего большего. Не требовалось даже что-то делать в ответ, нужно было просто «держать проход свободным». И когда я наконец отомкнула заросшие мхом засовы и толкнула ворота наружу, навстречу мне хлынул такой свет, что в первые минуты я просто зажмурилась от неожиданности. А потом почувствовала тепло, мягкое, деликатное тепло, которое постепенно, клеточка за клеточкой, проникало в меня, согревая, расслабляя, успокаивая, убаюкивая, обнимая… Это было такое невыносимое чувство блаженства и счастья! Да, наверное, именно тогда я и поняла, что такое счастье. И это удивило меня и озадачило: так просто? Это и есть счастье? А для чего тогда была нужна вся моя прошлая жизнь?

Пребывая в блаженном состоянии, я долго прокручивала этот вопрос в голове, пытаясь понять, что же значило для меня все, чем я жила до того рокового дня. Странно: мне казалось, что я уже проживала моменты счастья. А как же тогда назвать мою радость, когда я увидела себя в списках зачисленных на самый престижный факультет МГУ? Для меня, семнадцатилетней девчонки, приехавшей из другой республики – ныне отдельного государства, поступить в главный вуз страны без всякого блата было почти фантастикой. А брак с сыном дипломата, коренным москвичом, самым красивым парнем на нашем потоке? Все девчонки меня враз возненавидели, когда узнали, что Ванечка Добровольский женился на мне, жалкой провинциалке, серой мышке.

Помню наше первое путешествие во Францию. Сказка… Я ведь действительно была самой обыкновенной провинциальной девчонкой – мечтала увидеть Париж и умереть. Как миллионы таких же девчонок со всех уголков бывшего Советского Союза. Умирать мне не пришлось, хотя молодой муж постарался удивить меня по полной. Жили мы напротив Триумфальной арки, в старинном отеле, в прекрасном двухкомнатном номере с милым балкончиком, с великолепным видом на Елисейские Поля и Эйфелеву башню. Спускаться в ресторан ленились, завтракали у себя. Выносили столик на балкон и часа полтора пили кофе с хрустящими круассанами и малиновым джемом. Муж все время удивлялся:

– Мышонок, как в тебя влезает столько круассанов? Остановись, тебя же разорвет!

– Не могу, я такой вкуснятины никогда раньше не ела! Все, хочу каждое утро завтракать круассанами. Даже в Москве! Я разузнаю рецепт и буду тебе делать – каждый день с разными начинками. С шоколадом, с джемом, с карамелью. М-м-м…