Это офис, детка!

Почему-то вспомнила папу. Он у меня директор завода. Когда я в медицинский поступала, полностью поддерживал. Говорил, что это хорошо, ремесло в руках будет на все случаи жизни. А сейчас, когда я сама руководителем стала, как и он, поддерживать перестал. Говорит, что все это несерьезно, сплошное купи-продай. Все время надо мной подтрунивает: «Чего ты маешься, какие у тебя проблемы? Чем ты занимаешься? Косметику продаешь? А, не продаешь, запускаешь! В космос, что ли? А профессия-то как называется? Врач-запускатель тюбиков с кремами?» Как это меня злит! Невозможно достучаться, невозможно объяснить, что сейчас другое время, все изменилось, появились новые услуги, новые профессии. Я – не просто руководитель, а топ-менеджер в европейской компании. А он свое: «Коробейник высшего звена».

Когда увидел у меня на стене диплом «За смелость и мужество», даже рассердился:

– В чем смелость помадой торговать?! Вот бабушки твои вас с сестрой крестить втихаря в церковь таскали, не побоялись, что снова всю семью посадят. А ведь столько при Сталине нахлебались, врагу не пожелаешь. А когда мать в школу вызывали, сами грудью встали на вашу защиту. Весь удар на себя взяли, чтобы мать и меня, партийных, не подставлять.

– У них другие ценности были…

– Ценности всегда одни! Это людишки обмельчали, с ума посходили. Женщины как мужики, на стенах дипломы о мужестве развешивают, мужики помадой и кремами торгуют, как твой любимый начальничек, хахаль последний. Тьфу…

– Папа, не трогай его. Он честно работает, никому плохого не делает!

– Вот именно, а что хорошего-то? Что в памяти останется? Как вас потомки-то вспоминать будут – «мама, мужественный запускатель», «начальник, топ-поп-шмоп-менеджер по тюбикам и баночкам»?

После этого разговора мы с папой долго не общались, я даже на день рождения его не позвала. Не хотела, чтобы он мне настроение портил своим кислым видом и едкими шуточками. Перед отъездом нужно будет заскочить, помириться. Все-таки на два года уезжаю, неизвестно, когда еще увидимся. Как я ждала эту стажировку в Париже! Столько собеседований прошла, аттестаций, работу с корпоративным коучем. Думала, что уже не прорвусь, молодежи сейчас столько в компании появилось. Сама же и выращивала, дура бескорыстная. Все-таки мою кандидатуру одобрили. Должность, правда, с понижением. Да и направление не ахти, но с чего-то надо начинать.

Если получится по-быстрому обустроиться, успею еще на «Серенаду» Джорджа Баланчина попасть в Палас Гарнье. Я, правда, в Мариинке уже видела, они три года назад в Питер приезжали. Но в Париже – другая атмосфера. Пусть это будет мой подарок себе на новое назначение. Надеюсь, билеты еще есть…

Шахматная королева

Ежегодное собрание традиционно проводилось в двадцатых числах января. Рождество уже отметили, Новый год отгуляли, даже Старым Новым годом (вечной загадкой для иностранцев) залакировали. Так что к третьей неделе все были в сборе. Началось традиционно тошно: сначала подведение итогов прошлого года – по отделам, по компании в целом; планы на следующую пятилетку, новые назначения, информация из штаб-квартиры и прочее. А вечером – гала-динер, на который идти ужасно не хотелось. В компании работала почти тысяча человек, больше половины из которых я в глаза не видела. Своих-то, из отдела, который к началу года разросся почти до 200 сотрудников, знала больше по фамилиям.

Настроение портил давний затяжной конфликт с финансовым директором. Кто бы мог подумать, что мы, хорошие друзья и единомышленники, в один день сойдемся на узкой тропинке. После объединения с «Фриц унд Шнайдер ГмбХ» все как-то враз пошло не так. Мое новое назначение, новые люди, новые правила игры… Запахло большими деньгами, здесь уж было не до дружбы. Я не хотела отдавать территорию, он перекрыл доступ к дистрибуции. Надо отдать ему должное, он неоднократно предлагал «договориться по-хорошему», но я, выпускница европейской бизнес-школы, пыталась строить бизнес честно.

Мы бились не на жизнь, а на смерть. Первое время был азарт – кто кого. Вскоре стало понятно, что обе стороны ничего не выигрывают, страдает компания. Но сдаваться никто не хотел. У каждого из нас была своя ахиллесова пята: у меня – безупречная репутация менеджера европейской компании, у него – деньги. Поэтому отступать было некуда. Сил, правда, уже почти не осталось. Я попала в больницу с острым панкреатитом, он страдал от гипертонии. Я глотала пригоршнями ферменты, он, пулей вылетая из офиса в 18.00, в ближайшем баре успокаивался коньячком.

– Дорогуша, ты платье на вечер приготовила?

– Платье? Это обязательно?

– Ты что, информационное письмо не читала? В этот раз у нас шахматная вечеринка. Все дамы должны быть либо в белом, либо в черном.

Слащавый голос Анны Ванны, нашей эйчарши, застал меня врасплох. Я вообще планировала улизнуть сразу же после общего собрания. Ни на какой гала-динер я не собиралась, тем более в «шахматном» платье.

– А это обязательно? Я что-то неважно себя чувствую, не знаю, пойду ли…