Это самое

Мне снилось: в захолустном кинозале,в залузганном, под смех и всхлип дверной,я слушал фильм с закрытыми глазамии жизнь свою смотрел, как сон дурной,и порывался встать, когда валторназвала туда, где ирис и левкой, —о как я не хотел прожить повторномой чернобелый, мой глухонемой,что был затянут, как канава тиной,и, как канава эта, неглубок…Но жизнь свою проспав до середины,я на другой перевернулся бок.И снова сплю. И сон другой мне снится,тот, чаемый давно и горячо:как будто я освободил десницуи почесал затекшее плечо.И вот красивый, тридцатитрехлетний,и меч, и крест пихнувши под скамью,

я сладко сплю, как казачок в передней,и авиньонскому внимаю соловью.

Осьмнадцатый век

1

Вплетает, что ни день,искусник-водометзлатую канительв белесый небосвод.Что ночь, то фейерверкв падении косомльет яхонты на мех,рубины на виссон.Усердно коренясьво глубь чухонских глин,хотя и занят князьпостройкою руин,но крыши над главойприлежных поселян

соломою златойвзор княжий веселят.

2

Какие высокие сводывозвел нам осьмнадцатый век,столетье единой свободы,к которой готов человек;не той, что внушает надежды,а царства купает в крови, —свободы – от нашей одежды,свободы – для нашей любви.Однако я слогом высокимувлекся. Пускай не любви.Лукавым он был и жестоким —изменой ее назови.Иль в честь той Блудницы Великой —на пышных плечах горностай —утехой, амурной интригой —

как хочешь, ее называй.Но тьма воспаленной Европыв высокое льется окно.И наши убогие робылежат в беспорядке у ног.Изменой, утехой, усладой —как хочешь… но полнится стихи медом круглящихся лядвей,и солью предплечий твоих.А впрочем, я снова съезжаюна оды возвышенный слог.Как будто резец над скрижалью,а не карандаш да листок.Но как высоки эти своды!Пред ними все стили низки,когда кроме этой свободы,не высмотреть в мире ни зги.

3

Ты победил, Галилеянин.

Все умерли. Подумай только, все!Никто не спасся. О, какая силазаключена в чудовищной косе,что не головки лютиков скосила,но головы! И меж пустых, никчемныхвроде моей (еще не снесена), —те, чьи парсуны в рамах золоченых,а имена – в томах Карамзина!Не глядя в лица, всем дала по шеям.И вот на казнь похожая войназакончилась всеобщим пораженьем.Однако меж побитых был одиннам явленный, должно быть, для примера.Единственный, Который Победил.Хотя никто не знает, только Вера.1981–1987

Север

1