Это ужасное поместье

Мальчик хотел было заверить, что понял, но, если уж Этте приходится говорить шифровками, едва ли с его стороны было бы мудро взять и выдать её. Тогда, наверное, хитрость уже не сработает. Остаётся только подыгрывать и стараться выяснить, почему заклятие теперь действует и на Этту.

– То есть ты хочешь сказать, – начал он, мысленно заново проигрывая в голове их разговор, – чтобы я не пытался больше открыть эту дверь.

– Ёлочки!

– Но с тобой там пока всё в порядке?

Короткая пауза, а затем:

– Ёлочки.

Альманах вздохнул.

– Ну ладно, но… дело-то вот в чём, я не знаю, как мне-то теперь быть. Понимаешь, пока тебя не было, я добрался до самой сердцевины лабиринта, но там ничего не оказалось. Никаких чар. Во всяком случае, ничего написанного, а ведь магия работает именно так, да?

– Ёлочки.

– Тебя не расстроит, если я пойду приготовлю себе тост? Я два дня почти ничего не ел… Я так волновался и… Ох, вот могла бы ты выйти и испечь нам торт! Обещаю, я съем не больше половины!

– Кошки-блошки. – В голосе Этты слышались отзвуки невесёлого смеха.

Мальчик снова вздохнул и посмотрел на отвороты штанин. Они уже совсем обтрепались. Мелочь вроде бы, но от неё ему стало совсем грустно. Всё, всё шло наперекосяк, а теперь ещё и Этта заперта за дверью, которая, судя по всему, может быть хоть в ярд толщиной. И держит Этту не столько обычное дерево, сколько заклятие, совсем как всех остальных… Невесёлые раздумья Альманаха прервал звук, который он меньше всего ожидал услышать. Тук-тук-тук.

Кто-то стоял у двери.

Глава 29

Услышав сверху стук дверного молотка, Этта вскочила на ноги. Все призраки разом тоже пришли в движение: кто отступал глубже в стены, кто цеплялся за друг дружку.

– Нечего удивляться, – сварливо заявила доктор Митили. – Так всегда и бывает!

– Что происходит? – спросила Этта, осознав, что разгневанный волшебник едва ли стал бы стучаться в дверь. – Кто это? Сюда же никто никогда не приходит!

– Идём же, идём! – Уго взмахнул рукой, маня девочку за собой, вглубь совершенно твёрдой на вид стены. – Сама увидишь.

– Но… – Она заколебалась, а потом посмотрела на себя, всю мерцающую и какую-то бестелесную. Призрачную. А что призракам и делать, как не ходить сквозь стены?

Набрав в грудь побольше воздуха, она зажмурилась и нырнула вслед за Уго… но не сквозь стену, а внутрь стены.

Это было всё равно что шагнуть в тень, плотную и густую, но через которую можно идти. Чья-то рука ухватила девочку за локоть, и она позволила вести себя, протискиваясь в углы, перелезая поверху дверные проёмы и в целом обходя всё пространство меж стен – комнаты, коридоры и кладовки, – словно непреодолимые пропасти. Открыв глаза, девочка убедилась, что это вовсе не так странно, как она ожидала. В детстве она со своей десятой сестрой Бидди (Беда) играла, что пол у них дома горит, поэтому передвигаться можно только по плинтусам вдоль стенок. Вот и сейчас было примерно то же самое, только передвигалась она не вдоль стен, а внутри них.

С облегчением обнаружив, что они, наконец, остановились, она уставилась из стены, которая теперь была для неё прозрачной, в вестибюль, куда только что добежал и Альманах. Готовясь отворять неизвестному гостю, он одёрнул на себе одежду и выпрямился во весь рост, чтобы казаться выше, – очень храбро, а вовсе не жалко, отчего сердце Этты слегка заныло, – и отворил.

На крыльце снаружи стояли двое детишек, от силы десяти лет от роду. Мальчик и девочка, очень похожие друг на друга, одетые в отрепья и до боли худые.

– Нищие близняшки, – сказала Олив, подплывая по стене поближе к Этте.

– Похоже на то, – согласился мистер Паркер.

– Такие юные, – вздохнула леди Симона.

– Кто они? – спросила Этта.

Альманах не слышал этого разговора. Почти не колеблясь, он спросил детей, кто они такие.

Они уставились на него снизу вверх, застенчиво и благоговейно.

Девочка открыла рот и произнесла чётко что-то непонятное:

– Хилили сирри вирри хириабити…

Мальчик подтолкнул её локтем, и девочка мгновенно замолчала.

– Простите, сэр. Она так только когда разволнуется. Я Хакетт, сэр, а она вот Илси. Мы тут для работы, сэр.

– Да, сэр, – проговорила Илси уже нормальным голосом. – Простите, сэр. Иногда забываюсь.

– Для работы? – переспросил Альманах, переводя взгляд с одного на другую.

– Я тут ботинки чистить, сэр. – Хакетт дважды ударил кулачком по впалой груди.

– А мне предложили место в прачечной, сэр, – подхватила Илси, вытаскивая из-под передника сложенное во много раз письмо.

Альманах развернул его и пробежал глазами раз, потом второй.

– А кто такой мастер Оуэн?

Лица у Илси и Хакетта вытянулись:

– Вы не знаете, сэр?

– Боюсь… то есть, наверное, должен знать, – кое-как выдавил Альманах. – Но пожалуйста, перестаньте величать меня сэром. Меня зовут Альманах. Я сам всего только помощник младшего лакея.

– Да, сэр, – не раздумывая, отозвался мальчик.

– Хакетт! – резко оборвала брата Илси. – Прости… Альманах. Нам, видишь ли, трудно так напрямую. Мы всю жизнь нищенствуем.

– Ну, теперь вы тут, – сказал Альманах. – Сейчас мы вас накормим, отмоем, а потом уже будем разбираться с вашей работой…