Это внутри

Она облизнула пересохшие губы и обернулась. Тайлер смотрел на нее, в глазах нельзя было прочесть ничего. Дина бросилась к дверям, но он поймал ее и прижал к стене. Захват не оставлял возможности пошевелиться, она вновь ощутила разбуженное паникой присутствие силы, готовой выплеснуться по первому зову.

“Нет, нет, нет. Я этого не хочу, не хочу!”

Дина испуганно рванулась, но в тот же миг почувствовала, что Хупер уже не держит ее:

— Я не собираюсь выдавать тебя!

Она бессильно опустилась на пол и прижалась лбом к стене. Медленно осознавая услышанное, выровняла дыхание.

— Возьми.

Тайлер протянул ей стакан воды. Дина, не поднимая глаз, приняла стакан, села на стул и сделала глоток.

— Уходи, Тайлер. Я не хочу причинить тебе зло.

— Пока что ты причинила мне только добро, — хмыкнул он, — запястье как новенькое. В армии мы не раз вправляли друг другу руки-ноги, я знаю о чем говорю.

— Я надеялась, ты ничего не заметил.

— Сложно не заметить, как часть твоего тела без наркоза перекраивают по своему усмотрению...

Дина опасливо взглянула на него. Золотистые глаза улыбались, и это чуть не заставило ее расплакаться от облегчения. Она потянулась за салфеткой и уткнулась в ладони, справляясь с эмоциями.

— Прости.

— За что? — удивился он, — за то, что оказала первую помощь?

— За непреднамеренную вивисекцию. Было больно?

Хупер наморщил лоб, вспоминая.

— Не сказал бы, что очень больно, скорее... странно. Будто руку на миг разобрали на части и собрали назад, как конструктор.

— О Господи, — Дина закрыла ладонями лицо, — я не предполагала… хотела только осмотреть тебя как следует! И ты до сих пор никому не рассказал?

Тайлер пожал плечами.

— Кажется, в тот момент ты испугалась гораздо больше меня. Ситуация как-то не располагала к расспросам. А рассказывать другим… — он усмехнулся и покачал головой, — любому показалось бы, что у меня крыша поехала после работы на солнцепеке. Да и потом, необдуманная болтовня творит немало бед.  

Хупер оперся руками о стол:

— Но теперь ты, наконец, расскажешь, в чем дело?

***

Дина никогда еще не говорила так много, даже проводя лекции для интернов в больнице, но остановиться не могла. Годы мучительного молчания выплескивались потоком фраз. Чудовищная тяжесть, давившая на нее, теперь рушилась с каждым сказанным словом. Она то улыбалась, то вытирала слезы, тщетно пытаясь держать себя в руках, боясь, что Хупер встанет и уйдет, уйдет, не дав ей высказаться до конца.

Но каждый раз, поднимая глаза, Дина убеждалась: он еще здесь.

— Эбби знает о том, что ее дар передается другим?

— Нет. — В горле пересохло, Дина потянулась к чайнику и ткнула в кнопку, — что бы ни происходило с родителями, дети винят в этом себя. Представляешь, что будет с малышкой, узнай она, что послужило реальной причиной смерти Тома?! Кроме того, заражение произошло лишь раз и не передается дальше, я наблюдала за этим, сопоставляла факты... Думаю, виноват был сильный эмоциональный всплеск, какой-то выброс энергии.

Над чайником поднялось облако пара, Дина бросила в чашки душистые хрупкие листья мелиссы и залила кипятком.

— Эбби знает, что дар нельзя показывать посторонним. И кроме жуткого случая с Томом, я ни разу не видела, чтобы она теряла над собой контроль.

Тайлер встал и подошел к окну. Ветер сбивал с клена последние мокрые листья, и они падали комками, не успевая раскрыться воздушному потоку.

— Мак видел проявление дара Эбби, — проговорил Хупер, — теперь он рассказывает об этом всем, кто готов слушать.

Дину будто ударили под дых.

— Что?! Но… Эбби мне ничего не говорила, — прошептала она помертвевшими губами.

Хупер молчал. Ложка  Дины со звоном упала на стол, сахарные песчинки рассыпались по темной поверхности дерева.

— Это моя вина. Я слишком сильно давила, пользуясь ее кротостью, и теперь малышка боится поделиться со мной, ранить… ведь самый большой страх Эбби — причинить кому-либо зло.

Дина закрыла лицо руками. Тайлер присел и пододвинул к ней теплую чашку. Она глотнула чай и продолжила:

— Дети спят с фонариками после этих страшных рассказов про коров и психопатов. Люди как с ума посходили, я даже рада, что Эбби пролежала с температурой эти дни и почти ничего об этом не слышала. Возможно, в школе ей рассказали что-то, она испугалась и потеряла бдительность…

Дина чувствовала себя бессильной медузой, увлекаемой течением.

— Что же делать теперь? — прошептала она самой себе.

— В свете последних событий рассказ Мака выглядит такой же байкой, как и всякая другая, — ответил Хупер. — Он известный болтун и пьяница, и сам до конца не уверен, что это случилось с ним наяву. Кажется, я был единственным, кто вообще дослушал его до конца.

— Я все же поговорю с Эбби, — нахмурилась Дина, — она должна стать осторожнее. Это будет непросто, после смерти Тома, разговаривая с ней, я каждый раз словно ступаю по тонкому льду. Стоит случайно напомнить ей об отце, как Эбби уже не может уснуть, приходится брать ее к себе в постель.

Дина зябко передернула плечами и смущенно добавила: