Евангелие от Агасфера

Дядя Фёдор не заметил, когда в помещении появился Альгис, а он прохаживался вокруг увлеченной беседой троицы, как минимум минут пять, так как уж концовку разговора застал точно:

– Если говорить про павианов, то это не самый удачный пример похотливости, гораздо более подходящим к Жоржу является пример шимпанзе бонобо, – уснащая свою зычную речь озорными жестами, Актёрыч пустился в подробные описания, смакуя отдельные детали и, видимо не давая себе отчет, что со стороны его седины сочетаются с предметом рассказа не иначе как паясничание. Впрочем, возможно, он нарочно старался произвести такой эффект:

– Бонобо называют типичными хиппи мира животных, потому что они предпочитают заниматься любовью, а не воевать. Любые свои проблемы эти мудрые животные решают при помощи секса, и самого что ни на есть изощренного! Этих обезьян называют сексуальным сюрпризом эволюции. Они единственные в мире животные, способные заниматься сексом в «миссионерской позиции». В среднем бонобо любят друг друга каждые полтора часа. Они ведут себя так, как будто прочли «Камасутру». Эротика – универсальный язык бонобо, которым они пользуются с большим успехом, чем мы своей членораздельной речью. Секс позволил им добиться того, в чем не преуспели самые красноречивые из наших пророков, дипломатов и священников: бонобо никогда не воюют. Каждый раз, когда возникает чреватая агрессией ситуация, обезьяны не дерутся, а совокупляются. Бонобо, например, не ссорятся из-за еды. Сообщество бонобо, как коммуну хиппи, объединяют сексуальные узы, которые оказались прочнее и надежнее, чем власть и деньги. Свободные в любви, как пушкинские цыгане, бонобо упразднили право собственности друг на друга. В сущности, они живут в той утопии, о которой мечтали Платон, да и Александрой Коллонтай тоже.

Впрочем, Фёдора мало занимала история наших любвеобильных пращуров. Его внимание вновь прилепилось к босоногой, но сейчас он переживал острое чувство возмущения и жалость к несчастной:

– Бедная женщина, – произнес он с жаром в голосе. Присутствующим было очевидно, что сия реплика относится не к Наине Карловне, которая, кстати, мгновенно среагировала:

– Не такая уж она и бедная, потому что по себе знаю – Жорж – бог в сексе, и это невыразимое счастье – принадлежать ему. Среди всех нас Анне-Марии досталось больше всего его любви. Он постепенно открыл в ней Афродиту. С ее первоначальными данными этого бы никогда не случилось. А сейчас ни один мужчина не может устоять, когда она просто проходит мимо, причем в любом виде, хоть в косметике, хоть покрытая грязью и в драной холстине, – у тебя неизбежно встанет – шлейф Афродиты чувствуется за километр.

В этом как раз Фёдор Михалыч имел давеча несчастье (или счастье?) убедиться.

– Кто же, черт возьми, этот ваш Жорж?, – вопрошал бедолага.

– Да мы сами не знаем, он каждый раз предстает в совершенно новом обличии, – Юрис пожал плечами, – такое впечатление, что этот человек набрал невероятное количество гештальтов и ни один из них не закрыл. Теперь он отрывается на всех нас, да что там! – на всех, кого угораздит попасть ему на глаза!

– Да он же шизофреник! – пробормотал наш герой.

– Увы, это так, но разве наша цивилизация в целом нынче не заслужила того же диагноза?, – надрывно вскричал Актёрыч, и продолжил в том же тоне, – Друзья мои! Я знаю Жоржа долее, чем вы все. Он гениален, но, как и многие гениальные люди, не встретив сразу же признания своих талантов, настроил против себя очень многих, а потому долгое время с ним никто не хотел не то, что считаться, но даже общаться. Он стал обижен, и обида сквозит положительно в каждом его взгляде и жесте. Это чувствуется, согласитесь! Он обижен на весь мир. С другой стороны, что было бы со мной, если бы я не повстречал его? Он вынул из меня столько дерьма, сколько я бы и за десять жизней в психоанализе не выковырял.

Фёдор, слушая все противоречивые характеристики, даваемые его новыми знакомцами своему гуру, совершенно запутался:

– Он же ваш учитель, как же вы его обсуждаете?

Юрис усмехается:

– Обычное дело. Чем ещё заниматься ученикам, как не обсуждением Учителя, в кулуарах, разумеется? Обычная такая подленькая привычка. Чем мы отличаемся в этом отношении от многих?

Альгис подхватил:

– Да, когда-то мы говорили с ним о предательстве, вернее он создал ситуацию, в которой я предал его. Предал по-крупному. Надо сказать, что его реакцией на мою подлость был просто смех. Я ожидал, что он проклянет меня, прогонит к чертям, будет мстить, потому что это решительно в его силах – уничтожить человека – ты, друг мой, видел это нынче, и это еще сотая часть его возможностей, легкая разминка, так сказать. В ответ же на мое предательство он только смеялся, говоря, что все люди изначально склонны к предательству, только раньше, в прежние века, люди предавали под пытками, за золото, за деньги, женщин – за многое, но, по крайней мере, нужен был какой-то стимул. Ныне же мы предаём друг друга просто так, нам уже не нужно ничего предлагать, нас не нужно пытать, нас не нужно покупать – большинство делает это даже не задумываясь.