Евангелие от Агасфера

Хвостатый мгновенно ответил:

– Эвона, какими категориями ты мыслишь! Где я? Кто мы?.. Как там называется картина великого импрессиониста Поля Гогена? «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?». Высоко берешь, так держать!

Наина Карловна подхватила:

– Не волнуйтесь так, голубчик! Пройдет немного времени, и вы всё поймете, поймете даже гораздо более того.

– Более того что «всё»? – парень явно был остер на язык, – Ну ты, кума, вдуплила!

– А что тут такого? – женщина пожала плечами, – нет пределов у запредельного.

Несколько времени они перебрасывались каламбурами, отвлекшись от Феди, хотя парень продолжал вертеть его пуговицу. Наконец, прервав очередную шутку, Наина Карловна положила ладонь на его плечо:

– Ты, голубчик, поди, напужался тем, что услышал?

Не найдясь, что сказать в ответ, Федор Михалыч недоуменно пожал плечами.

Глава 3

«Пережитое гонится за мной.

Я – неожиданное воскрешенье

Двух Магдебургских полушарий, рун

И строчки Шефлеровых изречений.

Я тот, кто утешается одним:

Воспоминаньем о счастливом миге.

Я тот, кто был не по заслугам счастлив.

Я тот, кто знает: он всего лишь отзвук,

И кто хотел бы умереть совсем.

Я тот, кто лишь во сне бывал собою.

Я это я, как говорил Шекспир.

Я тот, кто пережил комедиантов

И трусов, именующихся мной».

ХорхеЛуисБорхес, «The Thing I am»

– Расслабься, Федя!, – Наина панибратски хлопнула по плечу растерявшегося мужчину, – Жорж не бандит, а история, о которой он поведал, связана с философическими изысканиями французских интеллектуалов-безумцев. Ты, поди, слыхал о нашумевшей в середине двадцатого века секте Батая «Ацефал»?

Фёдор вновь пожал плечами, а Юрис принялся хохотать, при том еще и приседая:

– Ну, Карловна, ты напрочь потеряла контакт с нормальными людьми! Тридцать лет уже витаешь в эмпиреях. Ты нынче не от всякого студента, прослушавшего общий курс философии, услышишь ответ про Батая да про «Ацефал».

– Отвали, дурень – дай умным людям спокойно беседовать, – огрызнулась на него Наина, – не слыхал, так сейчас в популярной форме всё и узнает. Короче, в конце тридцатых один совершенно съехавший с катушек философ – Жорж Батай – создал в Париже так называемый «Социологический колледж». Сам он бредил эстетикой безобразного, чем быстро заразил своих учеников, внушив им, что, дескать, через эту тему можно выйти за пределы человеческого – в некие глубины глубин. Ну и принялись они рассуждать и писать о разных мерзостях, типа как разглядывая разлагающиеся трупы, в которых роятся опарыши или трахая в усмерть пьяную тетку, можно испытать просветление. Это бы еще ничего, но Батаю показалось мало, просветление всё не случалось, и тогда он из самых долбанутых учеников создал небольшой кружок – типичную секту – Ацефал – слово это обозначает некое обезглавленное божество. Батай был упертым малым и предложил сделать опыт, который должен был уже наверняка привести к желанному результату. Члены кружка должны были разделиться на жертв и палачей – натурально, чтобы совершить ритуальное жертвоприношение. Так как члены секты были отнюдь не кадровыми военными и не зэками, а, в большинстве своем, философствующими маменькиными сынками, то сей ритуал явил бы для них шок такого размаха, что и палач, и жертва в кульминационный момент, по лихому замыслу Батая, испытали бы просветление вселенского масштаба, которое самому Будде не снилось. Батай даже слово смастерил для этого – трансгрессия. Но, опыт не удался – жертвой готовы были стать почти все, а вот на роль палача никто не решился.

Слушая Карловну, Юрис продолжал хохотать и приседать. Наконец, выпрямился, и вновь взялся теребить Федину пуговицу:

– Кума, ты опять оболгала высокие идеалы! Всё было несколько иначе…

– Я же сказала, что объясню в популярной форме, – парировала «кума».