Евангелие от Иуды

Между близлежащими магазинами ютился бар – «Бар делло Спорт». Я сел за стойку, наблюдая за уличной суматохой сквозь окно и потягивая пиво. Народу внутри было много. Люди приходили туда, чтобы сыграть в лото, в лотерею, в настольный футбол или пинбол. Старики таращились на свое прошлое, а молодежь – бритоголовые парни с серьгами в ушах – обсуждала достоинства и недостатки двух городских футбольных команд, перемежая речь нецензурной бранью. Слова cazzo [136]и culo, [137]эти жизнерадостные латинизмы, казалось, оглашались на всю Италию. Компьютерная игра в углу рокотала и визжала, как будто там происходила настоящая гонка на мотоциклах. Я чувствовал себя изгоем, которого чистое любопытство привело на заморский берег, где он лишен каких-либо точек соприкосновения с местными жителями.

А потом – абсолютно неожиданно, – когда я смотрел в другую сторону и больше не обращал внимания на уличную суматоху, в бар вошла она.

Почему я был настолько изумлен, увидев ее? Почему я удивился, когда она появилась там, подошла к бару, а бармен улыбнулся ей и сказал: «Buongiorno, signorina», – сказал с преувеличенной вежливостью, подразумевавшей похабный намек? Она заказала свежевыжатый апельсиновый сок, spremutadiarancia.Наверное, хотела прополоскать рот. Но после чего? Где она была? Что она делала? Десятки вопросов и сотни страшных ответов выступали на поверхности моего мозга, словно болотные пузыри. Я сидел в считанных футах от нее, пока бармен давил апельсины, а затем с сияющим видом протянул ей стакан. Сок был кроваво-красного цвета, красный, как ее губы, красный, как рана. Магда размешала в стакане полную чайную ложку сахара (как я и думал) и чуть подалась вперед, чтобы отсосать – с загадочной улыбкой – кусочки мякоти на поверхности. Потом поставила стакан на стойку и огляделась по сторонам. Ей понадобилось всего одно мгновение, чтобы осознать увиденное. Магда нахмурилась и снова пригнулась к напитку. Когда она заговорила, в голосе ее слышался нескрываемый гнев.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она по-английски. Бармен, заинтересовавшись, повернулся к нам и даже прекратил возню с кофеваркой.

– Я смотрю на тебя, – был мой идиотский ответ.

– Ты следишьза мной?!

– Вроде того.

Откинувшись на стуле и потягивая сок, Магда взвешивала полученную информацию. В отдалении пищал и повизгивал автомат для пинбола. Из соседнего зала доносились точные, аккуратные щелчки бильярдных шаров. Их геометрическая точность словно противостояла иррациональной природе мироздания.

– Ты шпионишьменя?

–  Затобой. Я шпионю за

тобой.

– Неважно, – раздраженно осадила меня она. – Ты делаешь это.Шпионишь.

– Похоже, что да.

Она провела кончиком языка по зубам, слизывал волоконца апельсина, затем повторила эту операцию уже ногтем.

– Зачем?

– Я боюсь за тебя.

– Боишься меня?

– За тебя. Я боюсь за

тебя. Я хочу знать, что ты делаешь, куда ты ходишь. Я переживаю за твою безопасность.

Магда явно была озадачена.

– А вот я не боюсь. Это не страшно. Они меня фотографируют. Вот и все. Ты сам видел.

– Да. Но мне все равно это не нравится.

– Почему? Тебе не нравятся снимки? Они мне платят. На живописи я не зарабатываю. – Она пожала плечами, как будто говорила об очевидных вещах.

– Ты мне нравишься больше, чем твои фотографии.

Магда поджимает губы. Маленький бутончик напряжения. А может, она просто пытается устранить языком кусочки апельсиновой мякоти, застрявшие между зубами.

– Я нравлюсь

тебе? – переспросила она, словно желая убедиться, что мы имеем в виду одно и то же.

– Да. – До чего же абсурдными кажутся подобные признания у стойки бара, на глазах у бармена. – Ты мне нравишься, – повторил я.

Бармен решил, что должен помочь нам.

–  'Elaikeyou, –сказал он.

– А если я оставлю тебя? – спросила Магда, проигнорировав его ремарку. – У меня есть деньги, ты же знаешь Скоро я смогу купить билет в Америку.

В ее словах мне послышался – всего на миг – панический страх.

– Я буду очень несчастен, если ты меня оставишь.

– Что значит – «оставишь»? – удивился бармен. – Оставить на чай, да? Эта девушка всегда оставляет на чай!

Она повернулась к нему и рявкнула: «Stazitto, stronzo». [138]Бармен развел руками и снова принялся расставлять чашки на кофейном автомате.