Используя специальную компьютерную программу, калифорнийские биологи составили вероятное генеалогическое древо этих гаплотипов (важно: не людей, а именно гаплотипов!). Оказалось, что все они четко распадаются на две группы. Одна, небольшая, была найдена только у представительниц племени Южной Африки, а вторая, куда попало большинство найденных гаплотипов, оказалась рассеянной по всему свету, включая Африку (рис. 11.3). Чтобы определить, хотя бы приблизительно, когда жил носитель предкового гаплотипа этих двух групп, в ход были пущены молекулярные часы. Результат оказался более чем неопределенным: от 140 000 до 290 000 лет назад. Впрочем, и так было известно, что от молекулярных часов особой точности датировок ждать не приходится. Более современные оценки возраста «Евы» сделали ее несколько моложе. Например, в 2013 г. были опубликованы сразу две работы, в одной из которых «праматерь» датировали временем от 99 000 до 148 000 лет назад, а во второй — от 134 000 до 188 000 лет. Вполне возможно, что и эти оценки не окончательные.
Важнее другое. Если одна из генетических групп человечества обретается только на юге Африки, а другая — и в Африке, и по всему миру, то отсюда следует однозначный вывод: прародина современного человечества располагалась где-то на Черном континенте, и лишь после того, как разделились две группы гаплотипов, случился «исход»
Митохондриальная Ева имела шумный успех у публики. Креационисты, защитники ветхозаветной версии происхождения мира и человека, использовали это открытие как подтверждение ее правдивости. Отчасти этому способствовали и сами авторы открытия, прямо написавшие в резюме своей статьи о происхождении человеческой митохондриальной ДНК от одной женщины. О Еве с удовольствием писали журналисты и популяризаторы науки. Среди самих ученых, как водится, мнения разделились. Были сторонники новой гипотезы, но были и скептики. Некоторые специалисты указывали, что работа их коллег из Калифорнии не лишена статистических ошибок, да и к отбору проб для анализа появились претензии. Почему, спрашивали критики, все негритянки, от которых был получен биологический материал для анализа (то есть плаценты), — это не уроженки Африки, а афроамериканки, жительницы США? Не могло ли это привести к искажению результатов?
Среди «классических» палеоантропологов далеко не все с восторгом принимали новые данные. Некоторые ревниво относились к палеогенетикам, подозревая их в верхоглядстве и стремлении залезть не в свое дело. Для полевых антропологов, поседевших на раскопках, это был слишком легкий хлеб. «Сколько мусора несет сейчас река физической антропологии… Не нужно ни тяжелого труда, ни крепких интеллектуальных аргументов. Ни забот, ни хлопот, ни трудовых мозолей. Достаточно бросить немножко белков в лабораторный аппарат, хорошенько встряхнуть, и — бинго! Мы имеем ответ на вопросы, над которыми билось не меньше трех поколений»[232]
. Эта тирада была произнесена в октябре 1968 г., когда молекулярный подход к изучению антропогенеза только-только зарождался. Но и в 1980-е гг. были те, кто настороженно относился к новейшим веяниям.* Модифицированные изображения из книги:
В ответ на критику были проведены новые расчеты, основанные на более обширной выборке, куда предусмотрительно включили и коренных африканок. Подобные исследования стали проводить и другие научные коллективы в разных странах. В итоге результаты, опубликованные в 1987 г., оказались в целом верными; после серии проверок и перепроверок гипотеза «исхода из Африки» получила поддержку большинства специалистов. С ней неплохо согласуются и результаты изучения древней ДНК.