Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

Вяло позавтракав, я села за рояль и заиграла вечную мою «Песню без слов» Мендельсона, которую готовила для выпускного экзамена. Появится он хотя бы на экзамене? Но и там мы будем у всех на глазах. Похоже, «Песню без слов» я играла с чувством — едкие слезы бежали по щекам.

Вдруг раздался звонок. Это было такой редкостью! У нас в «Дворянском гнезде» редко ходили друг к другу в гости, а о гостях «с воли» обычно звонил охранник и спрашивал, впускать на территорию или нет. Но вдруг — это Влад как-то все же прорвался? Обогнав толстозадую Полину, я кинулась открывать. В дверях стоял Гриня.

— ...Привет, — произнесла я упавшим голосом, и интонация моя вызвала у него усмешку.

— Всего лишь я. Петрович уехал?

Я знала, что многие работники — ровесники отца или те, что постарше, — называли его Петровичем, и мне даже нравилось это. Но в устах Грини как-то покоробило.

— Улетел в Москву, — сказала я сухо.

Тут Гриня как-то лихо мне подмигнул — мол, дело хорошее... Ну и что?

— Хотел тут спросить... — Он пошел к своему синему «Жигулю».

— Ты сейчас куда? — проговорила вдруг я.

— Да в больнице ждут... совещание! — произнес Гриня.

В этом не было ничего поразительного — он работал в отделе здравоохранения, курировал больницы. Но сердце вдруг прыгнуло.

— А подбросишь меня... в училище? — Последнее слово я произнесла специально громко, чтобы эта толстая попа услышала.

— В училище? — Гриня еле заметно моргнул. — Дело хорошее!

Из кухни высунулась Полина, капая вареньем с булки на передник. Увидев Гриню, разлыбилась.

— Подброшу Маринку, — сказал он.

Я кинулась в комнату, сложила ноты, надела куртку.

И села в машину.

— И кто его знает... чего он моргает! — пропела я, и мы с Гришей засмеялись.

Влада я увидела в конференц-зале больницы и сквозь стеклянную дверь долго смотрела на него. Наконец он что-то почувствовал, взглянул на меня и почему-то испугался.

— Тебе плохо? — пролепетал он. Других версий ему в голову не пришло.

Я смотрела на него. Потом покачала головой:

— Нет. Мне хорошо.

Когда, наконец, он окончательно освободился, вышел из зала и подошел ко мне, я заметила, что взгляды коллег, брошенные на нас, его дико смущают. Будто к нему прилетела Аэлита с Марса, и он должен всем объяснить, кто такая.

— Мы можем уйти? — пришла я к нему на выручку.

— Вообще, — пробормотал он, и заулыбался, и закивал кому-то, проходившему мимо. — Сейчас, сейчас! Вообще... — Он снова повернулся ко мне. — Мы... тут... собирались на митинг пойти... против химкомбината.

Ну что ж, дело хорошее... Если более увлекательных предложений у него нет... Митинг так митинг. Не лучшее, конечно, место для лирики. Но зато мы можем бесследно затеряться в толпе. Это его и привлекает, видимо. «Где лучше всего прятать листья? В лесу», — писал мой любимый Честертон. Ну что же, побудем листьями.

— Не знаю, удобно ли тебе... — пробормотал Влад.

— В смысле папы? А можно я без папы пойду?

— Это было бы замечательно! — улыбнулся он.

Славно погуляли на митинге! При выступлении пламенного Гельчевского мы с Владом взволнованно взялись за руки — и так и стояли. Опомнившись, он испуганно посмотрел на меня, но я спокойно ему улыбнулась.

И это — «испанский герцог», взрослый мужик, почти хирург! Когда папка бывал в добродушном настроении и допускал-таки мысль, что я когда-нибудь выйду замуж, он говорил: «Ох, чую, выберешь ты такого мужика, из которого сможешь веревки вить!» Неужели он прав?.. Не торопись, Джульетта! Хотя времени у тебя в обрез: боюсь, до конца митинга будет не достоять — скоро в училище.

— Я так себя чувствую... словно с принцессой Дианой на митинг пришел, — улыбнулся Влад.

— А я... будто с испанским герцогом! — проговорила я, и мы засмеялись. — У меня чаще другой кавалер был... Иван Сергеич. Ветеран труда. Водитель папин.

Мы, наконец, разговорились. Чтобы не отвлекать людей от митинга, нам пришлось уйти.

— Кошелева прибыла своим ходом! Действительно, значит, процесс пошел! — приветствовал мое появление в музучилище наш весельчак Сеня Вигдорчик.

Я спокойно улыбнулась ему, потом повернулась к Владу. По идее надо было назначить очередное свидание, как это принято у нормальных пар. Но что я могла точно назначить, кроме выпускного экзамена по классу рояля?

— Ну, все... я позвоню тебе, — непринужденно сказала я Владу.

У класса, где должна была быть консультация перед экзаменом по музлитературе, я вдруг увидела постоянного своего кавалера, Ивана Сергеича, бледного и дрожащего.

— Что ж это вы делаете... Марина Павловна! — пробормотал он.