Евангелие от психопатов

      Первым делом, молодой папаша освободил свою территорию от любых намёков на другого самца, – в мусорный бак полетели фотографии, бейсбольные мячи, игрушки и одежда, подаренные Барином сыну. И, лишь от самого мальчика, пасынка, Растрёпка пока избавиться не мог, но, в уме уже просчитывал варианты, при которых его можно было бы отправить жить к папаше. Сначала выброшенные вещи исчезали из бака, в то время, когда Растрёпки не было дома, и это становилось причиной для новых скандалов. Однажды, вернувшись домой, Растрёпка обнаружил в гостиной два больших картонных ящика, наполненных одеждой, игрушками и книгами пасынка.

– Это что за переезд? – подозрительно осведомился Растрёпка.

– Это вещи, которые можно хранить у Барина. Хочу сделать перестановку в комнате сына, -соврала Катерина таким невозмутимым тоном, что муж поверил её и даже испытал удовольствие, подумав о том, что его работа, наконец, дала свои плоды.

      А Катерина тоже работала. Осторожно, чтобы не вызывать подозрения у своего мучителя, она собирала свои и детские вещи в большую спортивную сумку, упаковывала походные рюкзаки. «Коробки для Барина» на самом деле были посылками в Россию; теперь Катерина ждала одного – со дня на день ей должен был прийти по почте паспорт малыша и тогда, забрав детей, она могла за несколько часов оказаться вместе с ними на краю света. Всё лучше, чем ждать, когда тебя принесут в жертву. Катерина планировала свой последний шаг – побег в Россию. Побег, потому что переездом такое не назовёшь.

      Телефон, которым она пользовалась, прослеживался мужем; все банковские счета были общими, но, с рождением малыша, Растрёпка немного утратил бдительность, – куда она теперь денется с младенцем? Куда денется эта – похожая на желе, с целлюлитом, морщинистыми локтями и несвежими уже коленками, баба без педикюра? Да такую даром никто не возьмёт; Растрёпка был спокоен.

      Катерина дождалась своего спасителя; когда Иисус в образе курьера службы «ФедЭкс» вручил ей белый пакет, из её уставших от напряжения глаз брызнули слёзы. В пакете лежал новенький паспорт тёмно-синего цвета, – билет в свободную, новую, пугающую своей неизвестностью жизнь.

      Просить Форда о помощи было ошибкой. Отвергнутые дети не умеют прощать даже в пятьдесят пять. Дэвид Форд был очень доволен тем, что «русская приползла к нему на коленях», как ему нравилось об этом думать.

– Если бы ты сделала правильный выбор тогда, сейчас ты была бы хозяйкой в моём особняке, и твой сын обучался бы иностранным языкам и верховой езде. А не сидел бы в страхе, не зная, чего ожидать от неадекватного отчима, – крашеные усы адвоката победно возвышались над его самодовольной улыбкой. Ямочка на подбородке выдавала в нём извращенца, но, не только она.

– Предположим, я возьму твою наличность и куплю вам билеты в Россию на свою кредитную карточку. Твой нынешний муж, это примитивное существо, не узнает об этом. Я даже могу быть настолько любезным, – Дэвид облизнул губы, как сытый кот, – настолько, повторю, любезным, что отвезу вас в аэропорт в своём роскошном внедорожнике, – кот сделал паузу для того, чтобы как следует рассмотреть реакцию мышки. В достаточной ли мере она прониклась его великодушием?

– Дэвид, спасибо тебе огромное, я очень признательна. Вот – дата и номер рейса, которые нам нужны, – Катерина протянула старому извращенцу тетрадный лист с несколькими буквами и цифрами.

– Послушай, а что ты думаешь делать со своей машиной? – Дэвид насмешливо посмотрел на Катерину из-под очков. Неожиданный вопрос её сконфузил, это было заметно. – Неужели тебе не хватает мозгов и воображения представить, что здесь будет, когда твой бывший хватится тебя? – В глазах Дэвида заплясало пламя превосходства,– ой, прошу прощения, – твой всё ещё нынешний муж. С точки зрения законодательства, он – полноправный супруг, а также, что ещё важнее – отец ребёнка. И, если мужем он может и не быть после развода, то, отцовства его вряд ли кто-то сможет лишить просто так. Ты понимаешь, о чём я?

      Катерина ощутила внезапную резь в животе. Она бросила взгляд на ребёнка, – малыш безмятежно спал в колыбели переносного автокресла.

– О чём ты? – спросила она, глядя в колючие чёрные глаза Дэвида.

– О том, что ты, уезжая с детьми в Россию, лишаешь их отцов возможности видеться с ними. А это на языке закона называется «похищением». Федеральная статья. Три года лишения свободы, – глядя на заметную невооружённым взглядом реакцию своей жертвы, Дэвид испытывал привычный восторг от самого себя.

– У меня нет выбора, – произнесла Катерина, с трудом проглотив горечь, подступившую к самому горлу.

– У тебя всегда есть выбор. Разведись. Сообщи в полицию, обратись в суд и получи защитный ордер на этого ничтожного тирана, – Дэвид говорил так, будто всю жизнь посвятил борьбе с домашним насилием.

– Я всё это уже делала. Полицейские говорят, что будут ждать, пока не прольётся кровь, – устало возразила Екатерина. Резь в животе отпустила, но, теперь свистело у неё в ушах.