Евгений Мартынов. Белокрылый полёт

Долго меня потом «учёным» дразнили – лет до двенадцати. Да я, между прочим, и не возражал, так как всегда (или почти всегда) был отличником в учёбе. Женя, хоть нередко тоже подтрунивал надо мной, называя то учёным, то профессором, был доволен тем, что его брат отлично учится и подаёт «большие надежды»… Мне вспомнился 1982 год. После госэкзамена в Большом зале консерватории, где симфонический оркестр Московской филармонии исполнил мою симфонию, мы с братом стояли около памятника П.И. Чайковскому, обмениваясь впечатлениями от услышанной музыки.

Женя тогда сказал мне:

– Я мечтал писать симфонические сочинения… Зачем тебе в наше эстрадное болото лезть? Толкаться среди неграмотных, наглых дилетантов, гоняться за вечно убегающей модой, поить-кормить ненасытных чиновников?.. Ты же классиком должен стать!

Цитирую слова брата и чувствую неловкость, даже слышу чей-то упрёк: «Можно бы поскромнее о себе, да и вообще, речь-то здесь должна идти о брате»… Да, всё верно.

Вот и Женя любил шутить:

– Давайте вести себя скромнее! Будем проще – и люди сами к нам потянутся.

И часто после своих шуток, глядя с улыбкой в мою сторону, добавлял:

– А Юрка, наверно, считает иначе. Что в Московской консерватории по этому поводу думают?

– В консерватории по этому поводу цитируют Ростроповича: «Скромность красит человека в серый цвет», – невозмутимо парировал я, всегда в таких случаях манипулируя эффектными высказываниями известных людей.

А заговорил я об учёности и симфоническом оркестре, потому что Женя всегда в зрелые годы чувствовал некоторое неудовлетворение от своей эстрадно-песенной деятельности. Он часто включал проигрыватель и упоительно слушал симфонии и концерты Рахманинова, Моцарта, Чайковского, Грига… Нередко при этом он ставил на рояль клавиры и партитуры, следя за музыкальным действием по нотам, порой подыгрывал – где с листа, где по слуху – на фортепиано и непременно делился со мной восхищением от красивого мелодического оборота, точной и «вкусной» гармонизации, от стройности и ясности формообразования, широты и естественности развития, мастерства оркестровки. Когда не хватало слов, чтобы выразить восхищение звучащей музыкой – особенно музыкой Сергея Рахманинова, пронимавшей брата до слёз, – Женя просто начинал дирижировать или, лучше сказать, жестикулировать соответственно эмоциональному состоянию. Пластика его рук дополняла акустическое восприятие и делала для всех окружающих общее впечатление от звучащего произведения ещё более сильным и глубоким. Женя, хоть учился в музыкальном училище и музыкально-педагогическом институте на отлично, всё же осознавал недостаточный уровень своего образования по сравнению со столичным, а тем более специальным композиторским, одно время собирался, как мы уже знаем, учиться далее: в аспирантурах Ленинградской, Киевской или Московской консерваторий. Пытаясь как-то восполнить пробелы в своей композиторской школе, брат при общении с уважаемыми им композиторами-профессионалами не упускал возможности поднабраться у них опыта, исполнить за фортепиано своё сочинение, показать свои песенные клавиры, спросить совета. И был всегда благодарен за любые замечания со стороны М.Л. Таривердиева, А.Н. Пахмутовой, Н.В. Богословского, Е.П. Крылатова, А.Г. Флярковского…

После серьёзных раздумий о перспективах своей дальнейшей учёбы, сложив все плюсы и вычтя минусы, Женя наконец-то в 1977 году определился:

– Всё нужно делать вовремя, иначе можно остаться в вечных студентах. Сейчас нужно Юрке помочь самое высшее образование получить: он должен пойти дальше меня.

Хотя причины иногда охватывавшей брата внутренней неудовлетворённости кроются скорее не в уровне его образованности (потому что процесс постижения не имеет предела), а в его природной жажде большего, в стремлении к высшему и совершенному. Это уже такой склад психики, такая «инженерия» человека. Ведь Женя в совершенстве владел кларнетом, саксофоном, аккордеоном, фортепиано, прекрасно пел, дирижировал, сочинял в разных жанрах, – и все эти достоинства были подтверждены множеством дипломов лауреата всесоюзных и международных конкурсов, а также дипломами об окончании музыкальных учебных заведений, членским билетом Союза композиторов СССР…

И всё-таки аккордеон – это как первая любовь.

На летних «халтурах» в Славяногорском пионерлагере

Свежеиспечённый выпускник ДГМПИ у стен родного музучилища