Эволюция красоты.

Одного взгляда на улыбающееся лицо любого человека достаточно, чтобы заметить резкую эволюционную редукцию размеров клыков у мужских особей, которая произошла после расхождения филетических линий человека и других гоминид. У мужчин и женщин клыки имеют примерно равную величину, даже притом что в целом люди сделались крупнее своих человекообразных предков, – еще одно нарушение правила Ренча. Эволюционное уменьшение диморфизма клыков началось вскоре после того, как филетическая линия человека отошла от общей предковой линии с шимпанзе. Так, у сахелантропа Sahelanthropus tchadensis[320] (семь миллионов лет назад) и ардипитека Ardipithecus ramidus (4,4 миллиона лет назад) клыки обладают менее выраженной конической формой, чем у шимпанзе, и не имеют признаков заточки о премоляры. Примерно 3,2–3,5 миллиона лет назад, во времена существования далекого предка современных людей, Australopithecus afarensis

 – знаменитой Люси, – диморфизм клыков уменьшился до состояния, которое мы наблюдаем у современного Homo sapiens. Палеонтологи-антропологи традиционно пытались объяснить редукцию клыков[321] у самцов Australopithecus afarensis как адаптацию к пережевыванию сложной для обработки растительной пищи за счет движений нижней челюсти из стороны в сторону.

Однако позднее стало ясно, что редукция клыков началась на более раннем этапе нашей эволюционной истории и была уже заметно выражена у Арди, как ласково называют Ardipithecus ramidus

, хотя он вовсе не обладал трофическими специализациями австралопитеков. Таким образом, отсутствие каких-либо надежных адаптивных, экологических или трофических обоснований для уменьшения размеров клыков у самцов в эволюции человека указывает, что для его объяснения требуется новая эволюционная гипотеза – скажем, выбор половых партнеров самками.

Различия в размерах клыков у самца равнинной гориллы (слева), шимпанзе (в центре) и человека (справа

). Фотографии из архива Shutterstock (слева) и Ронана Донована (в центре и справа)

Суть здесь заключается в том, что самцы большинства приматов Старого Света, в том числе человекообразных обезьян, носят в пасти смертоносное оружие, которого самки лишены. Увеличенные клыки у самцов – это не экологическое приспособление для добывания и обработки корма, а оружие для достижения и поддержания социального и сексуального контроля над сородичами. По предположению Дарвина, подобные виды оружия эволюционировали не в целях выживания, а из-за репродуктивных преимуществ, обеспечивая агрессивный контроль над самками и самцами-соперниками. Самцы большинства приматов пользуются этим оружием при агрессивных атаках на других самцов, жестоком сексуальном принуждении самок, а также при убийстве детенышей. Самец гамадрила применяет свои исключительно длинные клыки[322] для нанесения укусов или угрозы

их нанесения самкам в эструсе, которых он жестко контролирует, не давая отойти от себя ни на шаг или хотя бы глянуть в сторону любого из самцов-холостяков. Самец горной гориллы задействует клыки[323] при схватках с другими самцами за статус вожака и при нападении на грудных детенышей самок из захваченной группы. У шимпанзе репертуар[324] агрессивного поведения самцов по отношению к самкам включает и весьма серьезные укусы.

Как и в случае предпочтения самками самцов с размерами тела, не сильно превышающими их собственные, предпочтение самцов с более безобидными клыками должно было привести к расширению свободы сексуального выбора самок в целом. Редукция опасного вооружения самцов снизила эффективность таких форм поведения, как сексуальное принуждение и детоубийство, предоставляя самкам все больше возможностей для успешного выбора партнеров. Самки, отдающие предпочтение самцам с небольшими клыками, получали косвенное, генетическое преимущество, что проявлялось в более привлекательных сыновьях, которых охотнее выбирали другие самки. Результатом этого процесса явилось эстетическое расширение социальной и сексуальной автономии самок[325].