Эворон

Соболев остановился перед пунцовым, возмущенным Сергеем с бутылкой и рюмками. Поискал глазами, куда их поставить, и сунул назад в сервант.

— И ты за этим домой ко мне пришел? — укоризненно проговорил он. — Я делами в конторе занимаюсь.

— Но вы мне не ответили.

— Ты полагаешь, я тебе должен отвечать?

— Дело не только меня касается. Да что там, вся бригада давно хочет поговорить с вами начистоту. Не поймем мы вас, Дмитрий Илларионович, не можем понять.

— А хочется?

— Надо…

— Зачем же? Может, и так проживем, без лишнего взаимного понимания?

— Нам нужно знать, как действовать дальше.

— Уже? В каком же направлении тебе захотелось действовать, милый мой?

— Бросьте со мной говорить, как с мальчишкой!

— А кто ж ты для меня? Сынок сослуживца, Паши моего Неверова…

— Если бы не это!

— То?

— Если бы не ваше прошлое, не фронт, я первый бы подумал, что стройке специально мешают, вредят.

— Изящно сказано. Ты в органах не служил? И на том спасибо. Разговор действительно намечается содержательный… Садись, располагайся. Не хочешь коньяку — чаю налью. Тоже не хочешь? Обижаешь, я ведь к тебе на самом деле по-отечески… Перегретая вода. Ну что ж, можно и о ней. Котлованов для отстойников и водохранилища у нас нет. Не успели — людей мало! А котельную надо было пускать, как же без нее? Стройка бы остановилась. Удовлетворен?

— По форме. Пускать котельную без отстойника нельзя, это одно целое. Делают же на оловорудном поля фильтрации и очистные сооружения. Наш случай — в миниатюре то же. Тут не мне вам объяснять.

— В таком случае объясни другое. Почему мне разрешили все-таки пустить котельную?

— Не знаю. Взаимопонимание встретили, иного объяснения пока не нахожу. Ну и погоня наша за скоростью любой ценой…

— Наша! Вот именно. Наша общая, как в песне поется — твоя и моя. А ты меня одного обвинять явился.

— Мне разобраться хочется, а не обвинять. Выяснить, понимаете ли вы, что вокруг происходит? Если бы только котельная! Зачем вы все новых и новых людей сюда требуете, набор за набором, почему к нам все едут?

— Чудачок, мы же ударная комсомольская стройка. Забыл? Ты сам зачем приехал? Рвутся люди на восток, ничем их не удержишь, это же патриотично, а? Движение наше всенародное, а? Как с этим быть?

— Ловко вы, Дмитрий Илларионович. Но зачем трогать всенародное движение? Заявки на рабочую силу вы составляете. А она здесь уже не нужна. Переизбыток! Если подсчитать с карандашом в руках…

— Вслух, Сереженька, главное, такие вещи не говори. Осудят! И я первый — если на людях…

— Отчего же, скажу. Как раз на людях, на отчетно-выборном комсомольском собрании и скажу.

— Фу ты, как серьезно! На самом отчетно-выборном, да еще на комсомольском? Бедная моя головушка… Чем все-таки приток рабочей силы тебе досадил?

— Строительство в наших районах, Дмитрий Илларионович, обходится в два-три раза дороже, чем в освоенных. Вы это знаете. Чтобы обеспечить всем необходимым рабочего и его семью, у нас тут надо потратить на несколько тысяч рублей больше, чем на юге…

— Запасся даже цифрами? Был у меня один такой новосибирец недавно.

— Цифр пока нет, но подсчитать берусь.

— Да-да, ты же у меня экономист.

— Именно. По грубым прикидкам — тысяч на десять в расчете на семью. Тут — все: и стоимость жилья в наших условиях, и школ, и детских садов, и сферы обслуживания. Что получается, Дмитрий Илларионович? Получается, что каждый человек в Эвороне на вес золота. Вызов только одной тысячи людей к нам — это миллионы дополнительных трат для страны.

— Так-так, какие же у тебя из этого глобальные выводы?

— Драться надо.

— Драться? Вот как. За что же?

— За нормальный экономический подход. За то хотя бы, чтобы работать в Эвороне без привлечения новых людей. Лучше расставить тех, что уже здесь. Грамотно. Тут сейчас наша линия фронта, если хотите! Я уже около года на стройке, живу во времянке, как все. А домостроительный комбинат вами заморожен…

— Вот видишь! Опять в нехватку рук упираемся. А ты мне лекции читаешь.

— Число рук не может расти беспрерывно.

— Совсем теоретическая у нас беседа получается. Страна шлет людей — а мы им от ворот поворот? Назад гнать?

— Не страна. Ваши просьбы их сюда зовут.

— Что делать? Освоение Дальнего Востока не частный эпизод истории. Не моя прихоть. Это — на года и года. И люди, похоже, будут сюда идти, даже вопреки твоему и моему желанию.

— Правильно. Будут. Тем более мы должны избегать кустарщины. Домостроительные комбинаты вообще, например, удобнее строить где-нибудь на пересечении дорог, и везти блоки сюда. Гораздо дешевле.

— Повторяю, не по адресу упрек, Неверов.

— Но у нас тоже должно быть свое мнение! И мы обязаны его пробивать.

— Ты с Пекшиным предварительно для подковки не беседовал?

— Вы пытались пробивать? Настаивали на том, чтобы комбинат строили в Комсомольске или Хабаровске, а не здесь?

— Зачем? Не испытываю потребности. Пусть в министерствах ломают головы. У них зарплата соответственная…

— А нам ждать? Еще одно — половина машинного парка СУ зимой стояла. И сейчас стоит.

— Опять я виноват?