Европейская мозаика

В походах он никогда не останавливался в городах. Его главная квартира всегда располагалась в предместьях, уединённых замках или деревнях, даже если рядом находился большой город. Но и здесь Карл жил по возможности не под кровлей, а в палатке. Когда становилось слишком холодно, палатку обматывали соломой, что, впрочем, мало помогало, однако король терпеливо сносил холод и только иногда приказывал принести в палатку раскалённые ядра. Основным способом согреться была верховая езда, продолжавшаяся по нескольку часов.

Первое время Карл спал на походной кровати с матрасом, потом на сене или соломе. В последние годы он нередко ложился на земле или на полу, даже если рядом была кровать. В Норвегии ему стлали на землю еловые ветви: король закутывался в плащ, нахлобучивал на голову старую шляпу и ложился; по бокам вставали два — три солдата.

Королевский стол был чрезвычайно прост и умерен. В Швеции любимыми кушаньями Карла были хлеб с маслом, поджаренное сало и брага (лёгкое пиво). Вина он никогда не пил. Сервиз постоянно упрощался: из серебряного был заменён цинковым и наконец жестяным.

К женщинам король относился в полном соответствии с викингским уставом[45]

: он не терпел их присутствия в лагере. На своих офицеров король смотрел как на военное братство (в уставе викингов говорилось: «никому не позволено вводить в крепость женщину») и очень неохотно давал им разрешение жениться. Из Саксонии он писал: «Моя сестра мне пишет, что до неё дошли слухи о моей предстоящей женитьбе; но я должен признаться, что женат на моей армии на добро и на лихо, на жизнь и на смерть. Впрочем, мы стараемся все, сколько нас есть, избегать брака; в армии было запрещено думать о женитьбе как в Польше, так и в Саксонии, где мы теперь стоим, и никто в армии не смеет действовать вопреки тому, что однажды постановлено во благо всем».

Он часто повторял: «Любовь испортила немало великих героев». Женщина, которую Библия называет более сильной, чем смерть, которая лишила сил Самсона, чаровала Цезаря, заставляла плакать Александра Великого, никогда не входила в сердце Карла, неприступное, точно крепость. К многочисленным предложениям о браке, иногда весьма назойливым (принцесса брауншвейг-бевернская София-Элеонора даже сама привезла свою дочь в Стокгольм), Карл был равнодушен и просил приближённых, чтобы эти планы были отсрочены хотя бы до достижения им тридцатилетнего возраста. Когда ему исполнилось тридцать, и бабка напомнила ему об обещанном, Карл ответил, что мужчине нечего спешить с браком до 40 лет и вновь попросил отсрочки до конца войны.

Карл не питал физиологического отвращения к плотской любви. Скорее можно сказать, что война поглотила все другие страсти. Он был солдатом-монахом, преодолевшим соблазн суровой жизнью и верой в очищающий пламень войны.

Личная умеренность и воздержанность не мешали Карлу проявлять щедрость к своей дружине. Устав викингов говорил о добыче:

Сам же конунг морской не вступает в делёж:

Он доволен и честью одной.

Раздавать солдатам золото горстями было его страстью. Нередко он давал каждому рядовому участнику особенно кровопролитной схватки по 10 червонцев; командиры получали соразмерные подарки.

Храбрые враги также возбуждали его щедрость. Король щедро одарил пленных генералов, взятых под Нарвой. Карл мог наградить и целые отряды, как это случилось, например, с одним саксонским эскадроном. Король подарил командиру отряда осёдланного коня, поручику — 50 червонцев, солдатам — по червонцу. По возвращении в Швецию он всегда носил с собой до 400 червонцев и в отдельных кошельках от 10 до 50 червонцев. Карл тихо клал кошельки в руки то одному, то другому солдату или офицеру и запрещал всякие изъявления благодарности. Его пажу было приказано каждый вечер осматривать королевские карманы и восполнять недостающие суммы.