Европейские поэты Возрождения

Я прежде радовал любое утро,Охотился в непроходимых чащахИ в пении был вашим гласом, долы,А ныне мрачен я, мне день — что вечер,Кротовьи норы круты мне, что горы,И стоны исторгаю, не напевы.

Стрефон:

И лебединые мои напевы,Которыми оплакиваю утро,Давно взлетают, полны смерти, в долы,Я в мыслях заблудился, словно в чащах,И всем отрадам наступает вечер,Достоинство с высот нисходит в долы.

Клай:

Давно все те, кто населяет долы,Меня молили прекратить напевы,Что отравляют им и день и вечер;Ночь ненавижу, ненавижу утро,Терзают мысли, словно звери в чащах…Когда б меня похоронили горы!

Стрефон:

И мнится мне, что царственные горыОбращены в заброшенные долы;И мнится мне, что совы в темных чащахВнушают соловьям свои напевы;И мнится мне, что благостное утроПревращено в смертельно тихий вечер.

Клай:

И мнится мне: настал дождливый вечер,

Когда рассветом озарились горы;И мнится мне: когда настанет утро,Цветы зловоньем наполняют долы;И мнится мне, коль слышу я напевы,Что это вопли жертв разбоя в чащах.

Стрефон:

Хотел бы я поджечь деревья в чащах,Я солнцу шлю проклятья каждый вечер,Я проклинаю нежные напевы,Завистник злобный, ненавижу горыИ всей душою презираю долы.Мне мерзки ночь и вечер, день и утро.

Клай:

Проклятьями я привечаю утро,

Мой огнь грозней бушующего в чащах,Стал ниже я, чем низменные долы,Последним я считаю каждый вечер,К позору моему привыкли горы.Боюсь: меня с ума сведут напевы.

Стрефон:

Ведь та, что гармоничней, чем напевы,Та, чья краса слепительней, чем утро,Та, что величественнее, чем горы,Та, чей стройнее стан, чем кедры в чащах,Меня отныне ввергла в вечный вечер:Двух солнц ее не видят больше долы.

Клай:

Она, в сравненье с кем и Альпы — долы,Рождающая в небесах напевы,

Она, чей облик солнцем полнил вечер,Несущая в своем обличье утро, —Ее теперь не видно больше в чащах,И запустеньем стали наши горы.

Стрефон:

Нам это горы подтвердят и долы.

Клай:

И в чащах слышны горькие напевы.

Стрефон:

То нам на утро гимн

Клай:

и песнь на вечер.

Жан Периссен.

Турнир, на котором Генрих II был смертельно ранен. 1570 г. Гравюра на дереве

Филомела[329]