Европейцы

Она бродила одна по саду, раздумывая над тем, что мог заключить мистер Брэнд на основании ее слов, произнести которые было для нее ни с чем не сравнимым удовольствием. Пересекая центральную аллею, она увидела вдали, у ворот, две знакомые фигуры. Это мистер Брэнд, уходя домой, желал доброй ночи провожавшей его до калитки Шарлотте. Видя, что прощание затягивается, Гертруда повернулась и пошла в противоположную сторону. Но спустя некоторое время она услышала, что сестра медленно ее нагоняет. Она не обернулась и не остановилась, чтобы подождать; она знала наперед, что та ей скажет. И действительно, Шарлотта, как только поравнялась с ней, взяла ее под руку и сразу же начала:

— Ты позволишь мне, дорогая, сказать тебе что-то очень важное?

— Я знаю, что´ ты хочешь сказать, — ответила Гертруда. — Мистеру Брэнду очень тяжело.

— Как ты можешь обращаться с ним так, Гертруда? — спросила Шарлотта. И, поскольку Гертруда молчала, она добавила: — После всего, что он для тебя сделал!

— А что он для меня сделал?

— И ты еще спрашиваешь, Гертруда? Он так тебе помог. Ты сама мне это говорила, и не раз. Ты говорила, что он научил тебя бороться с твоими… твоими странностями. Говорила, что он научил тебя обуздывать твой нрав.

Гертруда несколько секунд молчала.

— А что, мой нрав был таким уж необузданным? — спросила она.

— Я ни в чем тебя не обвиняю, Гертруда, — сказала Шарлотта.

— Что же ты тогда делаешь? — спросила, усмехнувшись, младшая сестра.

— Я защищаю мистера Брэнда — пытаюсь напомнить тебе, чем ты ему обязана.

— Он может взять это все назад, — сказала с той же усмешкой Гертруда. — Он может взять назад все добродетели, которыми он меня наделил. Я хочу снова стать дурной.

Сестра, заставив ее остановиться, смотрела на нее в темноте с нежной укоризной.

— Если ты будешь говорить такие вещи, мне придется в это поверить, — сказала она. — Вспомни все, чем мы мистеру Брэнду обязаны. Вспомни, чего он от тебя всегда ждал. Вспомни, чем он был для всех нас. Как прекрасно он повлиял на Клиффорда.

— Он очень хороший, — сказала, глядя на сестру, Гертруда. — Я не сомневаюсь, что он очень хороший. Но он не должен настраивать меня против Феликса.

— Феликс хороший, — ответила Шарлотта мягко, но торопливо. — Феликс просто чудесный. Только он совсем другой. Мистер Брэнд нам гораздо ближе. Мне никогда не пришло бы в голову обратиться к Феликсу за помощью, за советом. Мистер Брэнд значит больше для нас, Гертруда.

— Он очень… очень хороший, — сказала Гертруда. — Для тебя он значит больше, гораздо больше… Шарлотта, — добавила она вдруг, — ты в него влюблена.

— Гертруда! — вскричала бедняжка Шарлотта, и сестра ее увидела, как та вспыхнула в темноте.

— Я хочу, чтобы он на тебе женился, — продолжала Гертруда, обнимая сестру.

Шарлотта вырвалась из ее объятий.

— Не смей этого никогда говорить! — вскричала она, чуть ли не задохнувшись.

— Ты не желаешь признаться в том, как он тебе нравится, а он не сознает, как ему нравишься ты.

— До чего это с твоей стороны жестоко! — прошептала Шарлотта Уэнтуорт.

Но сколь это ни было жестоко, Гертруда безжалостно продолжала:

— Нет, потому что я говорю правду; я хочу, чтобы он на тебе женился.

— Пожалуйста, никогда этого больше не говори.

— Я и ему это скажу, — заявила Гертруда.

— Гертруда, Гертруда, как ты можешь! — взмолилась ее сестра.

— Знай, если он снова заведет речь обо мне, я так ему и скажу: «Почему вы не женитесь на Шарлотте? Она в тысячу раз лучше меня».

— Ты в самом деле стала жестокой, ты в самом деле изменилась! — вскричала Шарлотта.

— Если ты этого не хочешь, ты легко можешь это предотвратить, — сказала Гертруда. — Удержи его от разговора со мной!

С этими словами Гертруда повернулась и ушла, прекрасно понимая, что она сейчас сделала, оценивая со всех сторон свой поступок и находя в нем вкус радости и живительное ощущение свободы.