Exemplar

Когда она все это поведала брату, он [тоже] весьма убоялся вражеского сборища лукавых духов и отправился, как часто поступал в минуты смятения, на гору, где стоит капелла, освященная в честь святых ангелов. По своему обыкновению, он обошел ту капеллу девять раз — в честь IX хоров небесного воинства, — молясь и усердно прося их быть ему помощниками против всех его супостатов. Было раннее утро, в духовном созерцании он был приведен на дивное поле. Там, вокруг себя, он узрел великое множество юношей-ангелов из тех, что хотели прийти ему на подмогу. Утешая, они его увещали: “Бог с тобою, Он никогда не оставит тебя в невзгодах. Посему не отступай от того, чтобы привлекать светских особ к Божией любви!”

Сказанным он был укреплен и впредь усердствовал в том, чтобы привлекать к Богу дикое и домашнее[199]

. Своими добрыми речами Служитель обхаживал одного мятежного мужа. Прошло целых XVIII лет, как тот не был на исповеди. Сей муж стяжал от Бога доверие к Служителю и исповедовался ему в таком покаянии, что плакали оба. Вскоре после того он преставился, завершив свой путь блаженной кончиной. Однажды Служитель также отвратил от нечестивой жизни XII общественных грешниц. Сколько он от них претерпел, о том невозможно поведать. В конце концов, из них сохранились лишь две.

Там и сям по всей той стране было несказанно много особ, духовных и светских[200], которые, по слабости духа, впадали в тяжкие прегрешения. У бедных дочерей не было никого, кому бы они, невзирая на стыд, осмелились открыть угнетавшую их сердечную скорбь. Из страха они зачастую приходили в смятение и даже хотели покончить с собой. Однако, услышав о том, что этот самый Служитель имеет сердце, милостивое ко всем страждущим людям, они отваживались к нему приходить — каждая в то время, когда оказалась в беде, — и признавались в охвативших их заботах и страхе. Когда он видел бедные сердца в жестоком страдании, то начинал вместе с ними рыдать и с любовью их утешал. Он приходил им на выручку, часто не брезгуя тем, чтобы пожертвовать славой, каковую стяжал в этом времени, дабы помочь их душе и восстановить их доброе имя, а злым языкам позволял говорить все, что им вздумается.

Среди прочих жен к нему явилась одна, она была высокого рода. На исповеди она сказала Служителю, что испытывала великое раскаяние из-за своего прегрешения, но явилась наша Владычица и сказала ей так: “Ступай к моему капеллану, он поможет тебе”. Она отвечала: “Увы, Госпожа, я не знаю его”. Но Мать милосердия продолжала: “Посмотри под Моим одеянием, он там под Моею защитой. Вглядись хорошенько ему в лицо, чтобы тебе его узнать, сей — избавитель и утешитель всех страждущих, он утешит тебя”. И вот та жена явилась к нему из дальней страны и, узнав его по внешнему виду, каким видела до этого в духе, умоляла примирить ее с Богом. Она поведала ему, как у него оказалась. Он принял ее милостиво и, как только умел, помог ей оправиться, как ему заповедовала Мать милосердия».

Глава XXXVIII

О весьма жестокой напасти, меж тем поджидавшей его

Таким-то образом приходил он на помощь тому или иному страждущему человеку. Но за доброе дело он должен был жестоко поплатиться мученическим страданием, вскоре после того обрушившимся на него. И на сии грядущие тяготы Бог указал ему так в одном из видений.

Как-то вечером он пришел на постоялый двор. А когда наступил день, то в видении он был возведен в некое место, где собирались петь мессу. И петь сию мессу предстояло ему, ибо жребий указал на него. Певчие начали мессу о мучениках: «Multae tribulationes justorum, etc.»[201]

[202], где говорится о разнообразных терзаниях Божиих друзей. Он слушал ее без всякой охоты и с радостью сделал бы так, чтобы она не звучала, и [наконец] он сказал: «Увы, отчего вы оглушаете нас [пением о] мучениках и почему вы сегодня запели о них? Мы же не отмечаем сегодня день мучеников?» Певчие обернулись к нему и, указав на него пальцами, сказали: «Бог найдет для Себя мучеников и в нынешний день, как находил их когда-то. Готовься к сему и воспой о себе!» Он начал листать туда и сюда страницы служебника, лежащего перед ним, и лучше бы спел об исповедниках или о ком-то ином, нежели о преданных на страдание мучениках, но какую бы страницу ни перелистывал, все было забито одними мучениками. Когда же он увидал, что ничего другого не остается, то затянул вместе с певчими, и его песнь зазвучала очень печально. Некоторое время спустя, воспротивившись, он вновь возвысил свой голос, сказав: «Что за странная штука! Давайте лучше споем “Gaudeamus”[203][204], о радостном, чем печальном, о мучениках». Ему отвечали: «Добрый приятель, тебе еще не известно: сначала идет этот напев, о мучениках, а затем, когда исполнится время, за ним следует радостный, “Gaudeamus”».