Exemplar

На переднем плане представлен Служитель в венце из роз вокруг головы. На заднем плане изображена группа из пяти братьев-доминиканцев. Служителя ведет за руку ангел. Слева с небес, благословляя Служителя, простирается длань в окружении крестообразного нимба.

В оригинале иллюстрация снабжена надписью: «Сей следующий далее образ в венчике из роз обозначает различные страдания, в коих должен быть испытан подлинный друг Божий».

Глава XLVI

Доброе различение между истинным и ложным разумением в некоторых людях

«Sicut aquila provocans ad volandum pullos suos, etc.»[248][249]

.

После того, как сия святая дочь воспитывалась добрыми наставлениями своего духовного отца во всяком благочестии с помощью зримых картинок, сообразно внешнему человеку (тем самым уподобляясь размягченному воску подле огня, ставшему восприимчивым к форме печати), и долгое время тщательно взращивалась посредством образцовой жизни Христа, Он же есть надежнейший путь, после этого написал ей духовный отец:

«Государыня дочь, вот и настало, кажется, время, чтобы впредь тебе шествовать высшим [путем], выпорхнув из гнезда зримых радостей. Исполни сие, как молодой, окрепший орел, простри подросшие крылья — я имею в виду высшие силы души — в высоты созерцательного благородства блаженного и совершенного жития. Ты разве не знаешь, что сказал Христос Своим ученикам, которые чрезмерно дорожили Его зримым присутствием в мире: “Лучше для вас и полезней, чтобы Я ушел от вас, если вы хотите воспринять Духа”[250]. Твои предыдущие упражнения стали для тебя изрядной подготовкой, чтобы пройти сквозь пустыню звероподобной и неразумной жизни в обетованную страну чистого и спокойного сердца, в котором блаженство здесь начинается, а в том мире продолжается вечно. И дабы этот разумный и возвышенный путь стал тебе лучше известен, мне хочется тебе посветить огнем доброго различения, чтобы, вполне усвоив сие различение, ты ни в чем не преткнулась, как бы высоко ни воспарила в своих помышлениях. Итак, заметь себе.

Существует два рода благообразных людей. Иные из них ведут разумную, а иные — неразумную жизнь. Первые суть люди, направляющие свои мысли на то, чтобы все их разумение, действие, праздность[251] были обустроены с подлинной рассудительностью, в соответствии с мнением святого христианства, Богу во славу и ради спокойствия всех прочих людей, с заботой и попечением о словах и делах — да не случится ни у кого по их вине преткновения, если только, конечно, оно не возникнет из своего собственного греховного основания, как это нередко случается. Иметь столь осторожное поведение и придерживаться блаженного образа жизни — не в этом ли состоят естество и имя разумности? Сей разум богоподобен и достохвален, ибо в сокровенной истине он сияет в себе самом, подобно тому, как светится небо своими яркими звездами. Что касается благообразных людей, ведущих неразумную жизнь, то они устремлены к образу себя же самих, наделенных несокрушенным естеством. Пристально взирая на вещи, изучая их лишь своим разумом, сии умеют высокомерно рассуждать пред людьми, не искушенными в этих вещах, в совершенном пренебрежении тем, что в их слово и дело может закрасться нечто превратное. Свет разумения этих людей не простирается внутрь, но скользит поверху, как то случается с гнилой древесиной, слегка светящейся по ночам, самой же по себе сущей ничто. Вот так внутренний свет и внешнее поведение этих людей оказываются сплошь несходными с тем, на что они должны походить.