Face-to-face

— Помню, папа рассказывал мне, что после тяжелой контузии медики признали его инвалидом, но, попав сюда, он исцелился за считанные недели. Помню, мой племянник Анвар в два года вылил на себя полную кастрюлю кипятка — его мать Зара поставила ее на стол на подстилку, а он потянул за краешек тряпки, кастрюля перевернулась, и его окатило буквально с головы до ног. Ребенок в любом другом месте наверняка умер бы от болевого шока еще до того, как покрылся волдырями, но Анвар неожиданно уснул. Его положили на чистую простыню, под нее подстелили мох, и он так лежал — кожу ему, кажется, даже ничем не смазывали, только давали пить. Через пару-другую дней от ожогов даже следа не осталось. Мы, кто родился на этом плато, всегда воспринимали подобные вещи как должное. Однако когда я уехала в Москву и увидела, какое значение придают люди проблемам травматологии и посттравматической реабилитации, то действительно начала удивляться. Знаешь, Асият всегда утверждала, будто мох здесь обладает целебной силой, некоторые старики говорили, что быстрому заживлению способствует местная питьевая вода. Позже я даже проводила химические анализы, но ничего необычного не обнаружила. Пыталась поговорить об этом со своим научным руководителем, когда работала над диссертацией, но он только отмахнулся — сказал, что это неактуально. Кстати, ты забыл, как лет восемь назад мы с тобой об этом говорили?

— Нет, я что-то…

— Ну, как же — ты тогда только защитил докторскую, а мы с Юрой… мы еще были студентами. После сессии приехали с Тимурчиком к вам в Ленинград, и Злата Евгеньевна постелила нам в гостиной. Тимурчика положили у мальчишек, и они втроем начали кидаться подушками, а Тимур одну нечаянно разорвал — пух полетел. Неужели не помнишь?

Сергей улыбнулся:

— Ну, у нас постоянно по всему дому пух и перья летят.

— Я расстроилась — чуть не заплакала, — а Злата Евгеньевна с Наташей начали смеяться, сказали, что это у вас обычное дело. Они велели Юре отвести меня погулять, чтобы успокоить, и сами все убрали, утихомирили детей. Мы с Юрой шли по набережной, и было совсем светло, хотя поздно — белая ночь. Пахло Невой, и Юра говорил… он говорил…

— Не надо, Халида, перестань, — тыльной стороной ладони, Сергей неловко, но бережно вытер слезинку, текущую по щеке молодой женщины. — Да, я припоминаю тот наш разговор — ты тогда за обедом начала петь мне дифирамбы, вогнала в краску, и вконец испортила мне аппетит.

— Почему дифирамбы? Я с детства тебя боготворила — и как ученого, и как человека. Ведь именно ты посоветовал мне заняться наукой.

Усмехнувшись, Сергей поскреб подбородок и покачал головой.

— Лестно слышать, конечно, но что-то я не припомню.

— Как же — тогда, когда я помогала тебе укладывать в коробку предметные стеклышки. Помнишь, когда после аварии папа попросил тебя исследовать кровь наших людей и животных, чтобы выяснить, можно ли нам продавать продукцию на базаре?

— Но ты была совсем малышкой!

— Не такая уж и малышка — тринадцать лет. А студенткой я читала все твои публикации, знала, что твоя работа связана с микроорганизмом, который много лет назад был обнаружен в нашей местности. Тогда за обедом я спросила, почему bacteria sapiens, как ты назвал эту культуру, не может быть использована в фармацевтике для изготовления лекарственных препаратов — ведь в твоих работах говорилось, что именно эта культура стимулирует регенерацию поврежденных тканей. Не мох и не вода из источников. А ты так ничего толком мне и не ответил — вы переглянулись с Адой Эрнестовной, и ты пробурчал что-то невнятное.

— И почему вдруг ты начала сейчас об этом вспоминать?

— Не знаю, но у меня вдруг возникло ощущение, что все это как-то взаимосвязано.

— Что именно?

— В твоих последних работах — год назад — я читала, что анализ почвы также выявил наличие в ней bacteria sapiens. Они везде — внутри нас, внутри животных, что обитают на плато, внутри почвы. Помнишь, как, попав сюда, ты сначала не хотел поверить, что здесь обитают давно вымершие виды животных, и думал, что я фантазирую? Ведь это именно bacteria sapiens сохранили здешний животный мир, ты так не думаешь?

— Возможно. Не будем сейчас об этом говорить, Халида, как-нибудь потом.

— Кроме того, сегодня ко мне заходил Анвар. Ты знаешь, что они с Таней за две недели очень подружились? Он даже, кажется, к ней не совсем равнодушен.

— Гм, не понял.

— Что тут понимать — дети растут, твоя дочь уже почти девушка, ты не заметил? Анвар хороший мальчик — увлекается техникой, математикой. Он очень переживал, когда случилась эта трагедия, и погибла Наташа…

Она виновато запнулась, увидев, что Сергей, дернулся, как от удара. Глядя в сторону, он угрюмо попросил:

— Не говори со мной об этом, не произноси при мне этого имени. Пожалуйста!