Фаина Федоровна

Не знаю, сразу уж пришла Алексею Порфирьевичу в голову мысль, представить меня профессору, или она созрела по ходу разговора, но буквально через несколько минут я оказалась в ассистентской. Знакомо пахло – формалином, красителями, старыми книгами. Учебные микроскопы стояли в ряд на столах в смежной с ассистентской лаборантской, и мне было видно, как незнакомая лаборантка протирала каждый бархатной тряпочкой.

Алексей Порфирьевич усадил меня за свой стол. Я увидела стопку знакомых по третьему курсу учебников, научные журналы, оттиск статьи на английском с легко читающимся словом «иммунология», несколько морфологических атласов, планшеты со стёклами микропрепаратов и банку с разорвавшемся от воспаления аппендиксом. У меня возникло чувство, будто я никогда из института не уходила.

Алексей Порфирьевич налил в круглую колбу воды, сунул в неё кипятильник, кинул по щепотке заварки в две порядком побитые кружки.

–Ну, рассказывай, Оля, о своём житье-бытье.

И я, прихлёбывая обжигающий чай, стала рассказывать, как надоело лечить одни и те же болезни, как надоело задавать больным одни и те же вопросы (не больше трёх, а то не хватит времени для следующего пациента), как надоело, что всех, кто требует приёма больше восьми минут, необходимо или отправлять домой с каким-нибудь дурацким рецептом, зная, что всё равно не поможет, либо отправлять в стационар… Говорила, что очень хочу учиться дальше, но в аспирантуру на кафедру ЛОР-болезней попасть невозможно. Говорила, что больше вообще не хочу работать врачом.

Алексей Порфирьевич пил свой чай, смотрел, как я вытираю нос нарезанными Фаиной Фёдоровной марлевыми салфетками, и после очередного моего сморкания вдруг спросил:

–А чем бы ты хотела в аспирантуре заниматься?

И я опять залилась слезами.

–Да мне, поверьте, вообще всё равно! Что ухо, что горло, что нос, лишь бы что-то новое, что-то полезное, что-то читать, что-то изучать…

И тогда он сказал:

–Наша кафедра, как ты знаешь, занимается иммунологией. Ты хотела бы изучать иммунологические процессы в ЛОР-органах? В этом направлении, конечно, многое уже изучено, но не всё.

Я сразу перестала реветь и сказала:

–А я даже сообщение делала по хроническому тонзиллиту.

Он снисходительно улыбнулся:

–Ну, тогда вытри нос и пойдём к профессору.

Я достала пудреницу и очередную порцию салфеток.

Профессора я помнила по лекциям. Он томно и врастяжку произносил слова «ста-аа-з», «полно-кро-о-о-вие», но казался человеком разумным и не злым. Я вошла к нему в кабинет, и через двадцать минут судьба моя была решена. Пожалуй, за все два года это было в первый раз: неравнодушный внимательный взгляд на меня, как на врача, как на личность. Ещё через пять минут, мне стало казаться, что я всю жизнь мечтала заниматься иммунологией ЛОР-органов.

Документы и характеристику с места работы требовалось представить как можно скорее, иначе невозможно было попасть в аспирантуру прямо в этом же году. И ещё я должна была сдать экзамен по специальности. А специальность была теперь новая: иммунология.

Я выскочила из здания института и только тут поняла, что за характеристикой я должна идти к главному врачу.

В кабинете главного, как теперь говорят, «в центральном офисе», я была всего два раза в жизни. Первый раз при устройстве на работу, и второй – вот сейчас.

–Что тебе? – Он не поздоровался, не привстал. Он сидел, как всегда, пригнувшись к столу и растопырив локти, как бы держа оборону.

Я не стала тянуть резину.

–Мне нужна характеристика для поступления в аспирантуру.

–В аспирантуру? Не дам. Ты что, считаешь себя способной двигать науку?

–Да, – сказала я.

–А я так не считаю. – с ухмылкой сказал он.

Он опёрся двумя руками о край столешницы, приподнялся, навис над ней, и хоть я стояла на приличном отдалении, я всё равно ощущала фигуру главного, как гору, которая собирается меня раздавить.

Я молчала и не уходила. Я положила листок с заявлением на его стол.

–«Прошу освободить меня от занимаемой должности…» – Он читал и злобно радовался, что наконец-то ему представилась возможность поиграть со мной как коту с мышкой и под конец всё равно съесть.

–От какой такой распрекрасной должности, – он смеялся мне в лицо, но глаза всё равно оставались круглыми и неподвижными, -вы просите вас освободить? Кто вы такая, Ольга Леонардовна? Может быть, вы супер-пупер крупный специалист и вам просто нужна диссертация для подтверждения вашей репутации? Может быть, у вас стаж работы уже лет двадцать, и вы знаете нечто такое, о чём хотите рассказать другим докторам?

Точно тем же движением, каким полтора года назад он швырял медицинские карты моих больных, он швырнул заявление со стола. Бумага взмыла вверх и опустилась на середину пола. Я подняла её, отряхнула, сдула оставшиеся пылинки с поверхности листа и снова положила ему стол. Он смял заявление в кулаке и снова швырнул его, попав мне в живот.

–Я буду на вас жаловаться, – сказала я.

–Куда? – Он захохотал, радостно сознавая, что сила на его стороне.

–В облздравотдел или сразу в министерство здравоохранения.

–Да ты что? За что? – Он нарочно говорил теперь тоненьким голоском.