Файролл

— Да сейчас. Знаю я эти пивные в бургах. Не комильфо ему, дипломат чертов. Так и говори — свинарник. Куча обалдуев дрыхнет на столах и под столами, и вонища такая, что хоть святых выноси. Нет уж, эти заведения не по мне. В Селгар лучше двинем, там экзотичней.

Какой-такой Селгар. Не надо нам Селгара, окстись, милая.

— Милли, да ну его, этот Селгар, я неделю как оттуда. Давай тогда уж в Хольмстаг, я там не был еще.

Милли посмотрела на меня и улыбнулась.

— Ну в Хольмстаг, значит, в Хольмстаг. Ну ты и… Прелесть.

Прелесть так прелесть. Да хоть плюнь, только портал открой.

Через минуту меня встретил Хольмстаг. Первое, что я почувствовал, выйдя из портала, — это запах моря. Чуть солоноватый, с легким привкусом водорослей и приятно холодящий воображение. Как там: "Случайно, на ноже карманном…".

Народ вокруг ходил спокойно, без беготни, без суеты, игроки были большей частью с довольно приличными уровнями, уличных торговцев не наблюдалось — торговля шла в лавках и даже магазинах, причем очень прилично оформленных и даже с витринами. Около одного из них я застыл в изумлении. Это был магазин одежды, причем довольно нестандартной, для игры в стиле "меч и магия". В витрине стояли манекены эльфа и гоблинши, одетые ну совершенно неожиданно — на золотоволосого красавчика-эльфа напялили фрак со всеми сопутствующими деталями вроде белоснежной манишки, бабочки и цилиндра, ушастую же гоблиншу обрядили в бальное платье и меховое боа. Вот такая вот сладкая парочка.

— Сюр, а? — подмигнула мне Милли Ре. — Народ здесь давно уже от этих двоих тащится. Угадай, как прозвали?

— Бонни и Клайд? — предположил я.

— Не-а. Кейт и Лео, — засмеялась Милли. — Ладно, пошли. Тут рядом есть очень приличное заведение, "Мечи Ланкмара".

Заведение и впрямь было приличное. Как, похоже, и все остальное в этом славном городе, который с первого момента пришелся мне по душе настолько, что я был готов выделить себе день, чтобы просто по нему погулять. В нем было что-то сразу от двух нежно любимых мной городов — Санкт-Петербурга и Стокгольма: прямые улицы, неторопливость речи и движений, основательность, стройная и величественная красота без каких-либо излишних изысков. Здесь надо было просто медленно гулять, а не мчаться галопом с воплями: "Опаздываю".

Вот и "Мечи Ланкмара" были явно правильным заведением. Табличку, расположенную над крышей, поддерживали две статуи, которые, видимо, изображали каких-то героев древности — здоровяка в кольчуге с огромным мечом и тощенького человека в сером плаще с тонким, но длинным клинком, больше смахивающим на ветку или прутик.

— А это кто? — спросил я у Милли.

— А я откуда знаю? — уставилась она на меня.

Внутри тоже все было так, как должно быть. На первом этаже — общий зал со здоровенными дубовыми столами, на втором — отдельные кабинеты, один из которых мы и заняли.

Сделав заказ, причем сразу за нас обоих, Милли положила руки на стол, голову на руки и уставилась на меня.

Я почувствовал себя неловко и заерзал.

— Хорошо здесь, — промямлил я, не зная, как себя вести в подобной ситуации. Вообще это один из любимых трюков женщин. Вот она уставится на тебя и молчит, хотя перед этим проела тебе весь мозг о том, что надо поговорить. И гадай — о чем, зачем… Молчит же!

— Хорошо, — не стала спорить Милли. — Ладно, не вертись. Вот о чем я хотела с тобой поговорить. Ты же в шахты с Мюратом ходил?

— С Мюратом, — кивнул я.

— А из шахт вышел с ним?

— Ну не совсем. Он меня у самого выхода уже прикрыл, если бы не он, и я бы не вышел.

— Согласна. Но вот только если бы ты даже в пяти метрах от входа дуба дал, то ничего бы не потерял, все равно наши за вещами бы прыгали и тебя бы захватили. Вот и получается, что героизм его гроша не стоит.

Я задумался. А ведь Милли права. Ну с Фитцем все понятно, он служака, и, как все они, не семи пядей во лбу. А вот жертва Мюрата… В ней и впрямь смысла не было.

— И теперь выходит, что ты его должник, — закончила свою мысль Милли.

— Ну он мне этого не говорил.

— И не скажет, пока счет не предъявит. А он его непременно предъявит, смею тебя заверить. Это же Мюрат.

— А кто он? — задал я давно интересующий меня вопрос.

— Мюрат? Это кот, который гуляет сам по себе. Причем гуляет, уже не разбирая, где чья крыша, и собирая еду из чужих мисок. И это кое-кому начинает очень не нравиться.

— И что этот кое-кто хочет от меня? — задал я вопрос в лоб.

— Скажем так. Своевременно сообщать кому-нибудь, ну например, мне, о том, что именно интересует Мюрата.

— Ну это при условии, что я с ним встречусь или он меня найдет. Мы как тогда у Хексбурга расстались, так больше и не виделись.

— Найдет, найдет, — успокаивающе обнадежила меня Милли Ре. — Ты ему нужен.

— Я? — Мое удивление было вполне искренним. — Да на кой?

— Ты любимец Седой Ведьмы, — констатировала Милли. — А значит, знаешь чуть больше, чем остальные. Ну или можешь знать.

— Да ладно. Я в большую политику не суюсь. Рылом не вышел.

— Ну да. И именно поэтому Ведьма поручает Мюрату приглядывать персонально за тобой, чтобы ты до выхода дошел. Ну или до точки, где можно вещи забрать.