Файролл

— Ну что же, — громко и с расстройством в голосе сообщил я монашку. — Если у ордена Плачущей Богини на меня попросту нет времени, то жаль. Всего доброго. — Я кивнул брату Петеру и снова повернулся к фон Рихтеру.

— Лэрд Хейген! — неверяще произнес тот. — Это вы?

— А, Гунтер, — улыбнулся я. — Конечно я, а кто же еще. Вот, зашел в твой орден, привет здешнему руководителю передать от дядюшки Гуго, про тебя спросить — как ты, жив ли, здоров? А меня не пускают. Рожей, говорят, не вышел.

— Такого я не говорил, — немедленно сообщил брат Петер. — Я сказал, что гроссмейстер занят.

— И что он принимает только очень важных персон, к коим я, по вашему мнению, не отношусь, — сварливо уточнил я.

— Боги, да что вы такое говорите, лэрд Хейген! Петер, запомни этого рыцаря и пускай его в нашу миссию в любое время дня и ночи.

Гунтер шагнул вперед и обнял меня, как и полагается рыцарю, — сурово, по-мужски. Я вообще не сильно жалую новомодные обычаи — нежные мужские обнимания с поцелуями, все эти: "Здравствуй, дорогой", с чмоками, но тут было другое. Это была некая часть неведомого мне ритуала.

На всякий случай я тоже его приобнял и похлопал по спине.

— Узнал, старый черт, — улыбнулся я. — Узнал!

— Откуда вы здесь? — отпустил наконец меня Гунтер. — Какими судьбами? И как вовремя!

— Так и будем тут разговаривать? — иезуитски поинтересовался я.

— Боги, какой я остолоп! — искренне расстроился фон Рихтер. — Конечно же идемте наверх, в залу. Я немедленно представлю вас гроссмейстеру.

— Гунтер, а ты-то какими судьбами тут оказался? — спросил я, поднимаясь по лестнице. — Тебя вроде куда-то к черту на кулички заслали?

— Ну да, — согласился со мной фон Рихтер. — В капитул отправили, к великому магистру Лео. Там некоторая ситуация вышла, получилось так, что я его спас, к этому времени еще и реляция майорда Гуго подоспела, про ведьмака и все остальное. Тогда Айхенвальд и совет решили меня посвятить в рыцари храма и ввести в капитул. Я-то сам был против, не считаю я, что достоин такой чести, но совет не переубедишь.

И ведь не врет, и впрямь на совете своем говорил, что недостоин, и душой даже не кривил. Хорошо, фон Рихтер, что ты в этом мире живешь, а не в нашем. Тяжело тебе у нас пришлось бы, ой тяжело…

— Если бы не это посвящение, я бы на восток поехал, за вами следом, как и обещал. Но меня сюда направили, по просьбе кенига. Тут очень плохие дела творятся, лэрд, очень. И вас нам сама богиня послала, я вам точно говорю.

Спорный вопрос. Это меня вам или тебя, о мой наивный друг, мне.

Мы вошли в зал, очень вычурно украшенный, с мозаичным полом, большими окнами и оружием, развешанным по стенам. Аскетизмом миссии во Фладридже тут и не пахло. Непохож был на фон Шлиппенштайна, в котором все выдавало бывалого вояку, и колобок, выкатившийся из противоположного конца зала и являвшийся, судя по всему, гроссмейстером ордена Улофом дер Боттомом.

— Фон Рихтер, друг мой, вы вернулись, — немного писклявым голосом сказал колобок. — Вы довольно быстро. Как там кениг, все еще пребывает в печали и растерянности? И кто это с вами? Позвольте сразу представиться — Улоф дер Боттом, гроссмейстер ордена.

Толстячок отвесил мне церемонный поклон.

— Гроссмейстер Улоф, позвольте вам представить одного из самых отважных и благородных людей, каких я встречал в своей жизни.

Черт, я сейчас либо взлечу от гордости, либо умру от скромности. Как же фон Рихтер любит эти высокопарности. Ничему человека Кролина не научила…

— Лэрд Хейген, — и рука Гунтера указала на меня.

Эх-эх. Надо было так "Лэ-э-эрд Хейген"! И толстячок сразу так ладони к щекам: "Вау! Это сам Хейген!"

— Из Тронье, — уточнил я, отгоняя все лишние мысли в сторону, чтобы не засмеяться в неподходящий момент. Конфуз может выйти. — Думаю, Гунтер по молодости приукрасил мои добродетели.

— Отчего же, — не согласился со мной толстячок. — Я слышал о вас. Да и другом ордена кого попало не делают, наша дружба — это награда за смелость и честь, стало быть, вы обладаете этими добродетелями, а значит, вы более чем достойный человек.

— Майорд Гуго предлагал лэрду вступить в наш орден. Но, увы, получил отказ, — сообщил гроссмейстеру Гунтер.

— Да вы что? — всплеснул руками дер Боттом. — И почему?

Да, толстячок выглядит забавно, а подметки режет на ходу. Вроде и беседа дружеская, а попробуй не ответь.

— Я выполняю некую миссию, и до тех пор, пока ее не исполню, нет мне ни покоя, ни свободной воли, — пояснил я ему. — И вот как мне богине служить при таком раскладе?

— Это да, — покивал головой дер Боттом. — Так чем вам может помочь наш орден? В чем явилась нужда? Деньги, крыша над головой? Поединок — и нужны секунданты?

— Да ни в чем, — улыбнулся я. — Просто визит дружбы. Дружу я с вашим орденом. А у вас как? Может, помощь нужна?

Толстячок было открыл рот, чтобы, вероятнее всего, сказать: "Нет", — и тем самым похоронить мои надежды, но Гунтер его опередил:

— Нужна, лэрд Хейген, еще как нужна. И именно ваша! Как вы тогда ведьмака нашли!

— И? — вопросительно взглянул на него я.

— И было здорово, — недоуменно ответил мне рыцарь и пожал плечами.