Файролл

— Так я же и говорю: много крови льется, когда власть делят. От всего своего рода только папаша и остался. Кого отравили, кого прирезали, родителю моему два раза змею в постель подкладывали — один раз ядовитую, другой раз — с кинжалом отравленным. Случай был, что одного мальчугана, совсем уж безобидного, вообще из башни с большой высоты выбросили. Вот в конце концов от всего рода и остался только один. И это был мой родитель — Снорри Густавссон по прозвищу Большое Брюхо. А ему я наследовал.

Из вежливости я не стал спрашивать, как достославный папаша в лучший из миров отправился. А может, и не из вежливости, а из инстинкта самосохранения…

— А у Федерика что, родни нету? — поинтересовался я.

— Есть, два сына да дочь, я же говорил. А остальные не родичи, а враги.

— На Западе все кому не лень на трон метят, там у всех право крови вилами по воде писано, — неохотно объяснил мне Гунтер. — Вот и выходит, что ближний родич — первый недруг. А уж дальний — и вовсе лютый враг.

— Так и есть, — согласился Харальд. — Да так, надо думать, везде происходит, кроме Восточного султаната. Там сразу старший наследник всех братьев да сестер еще в пеленках на небеса отправляет. Восток — дело тонкое.

— На Юге с этим тоже ничего, — возразил ему Гунтер. — Там верховной власти нет, кто сильнее, того и право. Нет, в Мейконге сидит какой-то князь Света, но это все несерьезно.

— Жесть какая! — Я проникся не на шутку всей этой чехардой. Какая все-таки добрая и человечная игра этот "Файролл".

— А без родичей, конечно, плохо, — снова затосковал Харальд. — Поговорить по душам — и то не с кем.

— Это да, — пригорюнился и Гунтер. — У меня вроде как и батюшка есть, и братья, и сестры, а все одно. В ордене с малолетства воспитывался, в замке родном и не жил.

Эти два горемыки смотрели друг на друга с сочувствием и пониманием. Надо было заканчивать с идиллией.

— Ну тогда с этой стороны вопрос закрыт. Так как мне с теми поговорить, кто тогда в чертогах был?

— Эй, Магни, тюлень неповоротливый, ты где? — взревел Сноррисон.

— Здесь я, кениг, чего шумишь.

К столу неторопливо подошел мужичок, который приносил эль.

— Давай зови сюда всех, кто в чертогах, кроме этих новых, из охраны, они знать ничего не могут. Да сам всех не обходи, а то до утра не управимся, девок отправь. Чтобы через десять минут все тут были. Кто опоздает — тому ребра выпрямлю!

Видимо, насчет ребер — это была не шутка, потому как через десять минут в зале стояло человек тридцать, похоже, все население чертога. Притащили и охранников, что в ту ночь несли службу (тех, кто еще был жив), прямо из темницы, судя по их потрепанному внешнему виду.

— Так, граждане свидетели, — начал я свою речь. — Сейчас каждый из вас подойдет ко мне и расскажет, где и как он провел вечер и ночь три дня назад. И знайте — ложь я чую, как собака.

— И если лэрд усомнится хоть в одном слове кого-то, то я этому кому-то не завидую. Давай, парень, начинай с палача. В нем я уверен, а работы у него, может, и прибавится сейчас. — Кениг поудобнее устроился на лавке, с интересом наблюдая за происходящим.

Я уважил его просьбу и начал с палача. Потом я последовательно и обстоятельно опросил еще три десятка человек из обслуги: поваров, уборщиков, несколько девиц непонятного рода занятий — то ли горничных, то ли наложниц, причем у одной из них было алиби, подтвержденное самим кенигом, который, похоже, в ночь пропажи дочери не только эль глушил.

И все без толку. Ни один из них не врал, это было видно. И при этом ни один из них ничего не знал, а такого быть не могло — человек, который мог пролить свет на события, должен находиться в чертоге. Это же квест, а не жизнь.

— Кениг, а здесь точно все, кто тогда был?

— Да вроде как, — потеребил бороду Харальд. — Труворссона не хватает, так его уже не опросишь.

— Почему? — не понял я.

— Так затем, чтобы с ним поговорить, надо в небесные чертоги отправляться. Орла мы ему врезали. Крепкий был, долго умирал.

— А охранники все здесь? — уточнил я.

— Которые живы остались — все. Они вон стоят, глазами хлопают, — сообщил мне Магни.

— Флоси-отходника нет, — пискнула вдруг одна из девиц.

— Точно, — подтвердил мордатый повар. — И Ингвара нет.

— А, да, — встрепенулся кениг. — Ингвара нет. Но он ничего и знать не может, я его еще утром того дня по делам отправил в один из бургов.

— А Ингвар — это кто? — заинтересовался я.

— Ингвар? Мой советник, доверенное лицо, — объяснил мне кениг. — Указ написать, переговорить с кем, казной, опять же, ведает. Полезный человек. И проверенный, мы росли вместе. Руки над полоской земли не резали, но в нем я уверен, как в себе.

Надо будет с ним повидаться, такой человек много чего знать может.

— Когда он должен вернуться, кениг? — судя по всему, фон Рихтеру пришла в голову та же мысль.

— Думаю, завтра-послезавтра, — ответил Харальд.

— А Флоси кто такой? И почему "отходник", это у него прозвище такое или фамилия? — уточнил я по второму отсутствующему человеку.