Файролл

— Не врешь? — Глаза кенига из мутных моментально стали очень ясными, он взглянул на фон Рихтера, брезгливо обнюхивающего кружку с белой шапкой пены, которую поставил перед ним пузатый мужик в засаленной рубахе. Такая же кружка оказалась передо мной.

— Не врет, — подтвердил рыцарь. — Умеет он такое, сам видел. И при этом еще всегда держит язык за зубами. И, кениг, он знает что-то о твоей дочери, поэтому мы спешно пришли сюда.

— Что знаешь, все говори, — потребовал правитель, пристально глядя на меня.

— Нет, кениг, не с этого мы начнем, — твердо сказал ему я.

— Что? — рявкнул он. — Ты мне указывать будешь? Я тут власть, и я решаю, кто, когда и что рассказывать мне будет! Ребра давно тебе не выпрямляли?

— Тьфу-тьфу, вообще не выпрямляли, — суеверно сплюнул я. — И не дай бог!

— Могу посодействовать, — неожиданно дружелюбно заявил кениг. — Мне это просто. Чик — и ты уже висишь, за руки привязанный, а сзади тебе кожу ме-э-эдленно так подрезать начинают.

— Не сомневаюсь, что если вы обещаете — так оно и будет, — заверил его я. — Но все равно — расскажите сначала вы, что произошло. Только подробно. Все, что знаете, расскажите.

— Ты совесть вообще имеешь? — вытаращился кениг. — Ты мне, в моих палатах, приказы отдаешь? Куда мир катится, никакого уважения к монархии не стало.

— Кениг Харальд, он правда знает, о чем просит. — Гунтер посмотрел на пригорюнившегося властителя Севера, обиженного за вот такую ломку основ абсолютизма. — Вы доверяете мне, а я, как себе, верю Хейгену. Сделайте так, как он говорит.

— Да все я понимаю, — грустно сказал правитель Севера. — Тоскливо мне очень, и за дочку страшно, одна она у меня. А ты молодец, парень, не из трусливых, уважаю.

И он присосался к своей полуведерной кружке.

"Вы произвели благоприятное впечатление на кенига Севера. + 0,5 единицы к уважению народов Севера".

— Кениг, не стоит терять время, — поторопил я его, когда он гигантскими глотками ополовинил нечеловечески вместительную тару и начал мощными нордическими челюстями пережевывать непрожаренное мясо, подхваченное с блюда.

— Так что тебе рассказать-то, дотошный?

— Все, что знаете о пропаже дочери. Все до мелочей, иногда мелочи — это то, что позволяет добраться до правды.

И печальный повелитель трех холмов рассказал мне, что никаких деталей он не знает, поскольку все было просто и незамысловато. Вечером дочь Ульфрида была веселая и шумная. Как и всегда, по традиции наорала на него, своего отца: мол, слишком много он пьет и по девкам шатается. Вот ведь, никакого почтения у молодежи к родителям не стало. Он вот, кениг Харальд, своего папашу Снорри Большое Брюхо до самого его конца побаивался, даже когда его на погребальный костер понесли, и то рядом не шел, опасался. А нынешние…

— Товарищ Сноррисон, вы отклоняетесь в сторону от основного повествования.

— Сам же сказал, чтобы все в деталях, — попенял мне кениг.

— Так в деталях о пропаже, а не о падении нравов среди подрастающего поколения.

— Как-как? Гунтер, скажи своему другу, чтобы он не выражался, все-таки он у кенига в гостях сидит.

— Да не выражаюсь я, — надо было выправлять ситуацию, а то этот кениг — парень простой. Разок махнет топором со стены, и все, я в подштанниках. — Да и все эти претензии к детям я вам сам рассказать могу, мне мой отец то же самое говорит всегда.

— Клянусь копытами Свартхевди, твой отец — явно достойный человек, — отхлебнул еще эля кениг. — Будет в моих краях, скажи, чтобы заходил, мы с ним выпьем.

Самое забавное, думаю, что мой родитель и впрямь нашел бы общий язык с этим диковатым, но очень симпатичным мне северянином. Хотя картина бы была, мягко говоря, полуабсурдная.

Отхлебывая эль (надо отметить, кислющий и какой-то тягучий, я немного отпил из принесенной мне кружки, и мне он не понравился), правитель рассказал, что Ульфрида ушла из залы спать, шума ночью не было, поскольку он, кениг, выпивал чуть ли не до утра и уж точно услышал бы, как его дочь отбивается.

— А с чего вы взяли, что она отбивалась бы? — поинтересовался я.

— Ха! — Кениг показал на меня пальцем и гулко расхохотался. — Это же моя Ульфрида. Не всякий воин рискнет выйти против нее один на один. И оружием она владеет будь здоров, сам учил, ее и спросонья никто просто так не повязал бы. Не-э-эт, тут дело нечисто, тут магией пахнет.

— Это верно, — подтвердил Гунтер. — Я сам видел девицу Ульфриду, ее просто так не украдешь.

— Вот и выходит, что дочка пропала, а никто ни ухом ни рылом, чтоб их! — очень грустно сказал кениг и внезапно заорал: — Дармоеды! Захребетники! Отродья Нидхегга!!! Десять отрядов разослал по окрестностям — никто ничего не узнал!