Файролл

— Не то слово, — горделиво вскинул я подбородок, но на самом деле удивился. Вроде как городская стража теперь должна меня радостно приветствовать и на руках носить. Может, эти веселые ребята к ней не относятся? — Поди, извелся весь, ожидая.

— Ты, парень, шутки с нами не шути, — рыкнул другой, постарше, с вислыми усами, доставая одноручную секиру. — Мы шутки сами шутить любим, а вот если наоборот, не сильно мы это уважаем.

— Остановитесь, — властно изрек Гунтер. — Он со мной.

— Так бы сразу и сказал, — проворчал вислоусый, убирая оружие обратно в ременную петлю. — А то шляются тут всякие, а у кенига потом дочки пропадают.

Я прошел в чертог, подумав о том, что после получения квеста надо будет поговорить с этими парнями, может, они чего такое знают, что и мне знать не грех?

— Слушай, странная у кенига стража, — заметил я, поднимаясь по лестнице. — И не в форме, и выглядят диковато.

— Это не городская стража, — ответил Гунтер. — Это наемники из морских королей, из хирда Торвиля Магнуссона, лучшие мечи побережья. Как только три дня назад выяснилось, что Ульфрида пропала, кениг врезал "кровавого орла" начальнику городской стражи и обезглавил каждого третьего из тех, кто нес ночной дозор в ту ночь, когда это случилось. В тот же день был заключен договор найма с Торвилем, и его молодцы заступили на посты. Не то чтобы кениг не верит в непричастность стражников, но уж больно странно все это.

— Понятно, — кивнул я. — А кениг суров, однако.

— Суров, — согласился Гунтер. — Но справедлив. И он, на мой взгляд, сделал все верно. Понимаешь, происходящее сейчас в Северных землях наводит на мысль, что затевается какая-то пакость, а этим головорезам можно верить, поскольку их честь — это их жизнь. Ну конечно, ровно настолько, насколько слово "честь" можно применить к этим разбойникам. С другой стороны, никто и никогда не слышал, чтобы морские короли изменили своему слову или отступили в бою во время исполнения договора найма.

— Да и разумнее, чтобы лучшие из мечей побережья оказались на его стороне, а не под рукой кого-то еще, раз настали такие времена, — продолжил я его мысль.

— И это тоже, — не стал спорить Гунтер, останавливаясь перед высокими двустворчатыми дверями. — Вот палаты кенига.

— А где дворецкий, герольд или там мажордом? — удивился я. — Кто-то же должен сообщить о том, что мы пришли?

— Это Север, — хмыкнул Гунтер. — Сами о себе доложим. Если на Западе короля окружает целая свора придворных, то у кенига я видел только двоих — его кравчего и его любовницу. Да и то кравчий у него носит гордое имя "Эй ты, бородатый, налей еще эля", а любовницей становится любая подвернувшаяся под руку служанка, причем подвернувшаяся аккурат в тот момент, когда услуги кравчего больше не нужны.

Он толкнул створки и сообщил в пространство за ними:

— Кениг, это Гунтер фон Рихтер, по делу. Я зайду?

— Клянусь рогами жертвенного быка, ты ко мне таскаешься чаще, чем я к девкам, — раздался хриплый рев из зала за створками. — Ты же вроде только что ушел?

— Так новости есть, кениг, — засмеялся Рихтер. — И неплохие.

— Так заходи, чего в дверях мнешься?

— Идем, — махнул головой Гунтер и двинулся вперед.

Зал был велик, но при этом украшен более чем скромно, по сравнению с той же миссией ордена. На стенах висело оружие, причем было видно, что эта сталь в свое время пролила немало крови. Лезвия боевых топоров и клинки закругленных на концах мечей тускло блистали, отражая пламя огня, полыхавшего в огромном камине.

Посреди зала стоял здоровенный низкий стол, к которому были приставлены скамейки. За столом сидел высоченный и очень крепкий бородатый мужик со спутанными, длинными, тронутыми сединой волосами. Перед ним стояла огромная кружка и блюдо с напластованными кусками мяса.

— Это кто с тобой? — спросил кениг (ну а кто бы это еще мог быть?).

— Лэрд Хейген из Тронье, прославленный воин с Запада, достойнейший человек и мой друг.

— Да? Ну пусть будет, Нидхегг с ним. Эй ты, пузатый, — заорал он неожиданно. — Элю подай моим гостям и пожрать чего-нибудь.

— Мы не голодны, — подозрительно поспешно отказался фон Рихтер, видимо, знающий что-то такое, чего не знаю я.

— Да и водяной конь с вами, не хочешь — не ешь, — равнодушно сообщил ему кениг.

Мы присели напротив правителя.

— Кениг Харальд Сноррисон, повелитель Севера, его столицы, восьми бургов, побережья, дальних мхов и трех холмов, — сообщил мне мужик, вытер руку о волосы и протянул ее мне.

— Лэрд Хейген из Тронье, хозяин самому себе, — потряс я его конечность.

— Скальд, что ли? — уставился на меня мутными глазами кениг.

— С чего бы? — оторопел я.

— Так вон, складно как сказал, — отметил Сноррисон. — Иносказание, конечно, так себе, да прямо скажу — никакое, но все-таки складно.

— Случайно получилось, — честно признался я. — Я не по этой части, не поэт я.

— Не кто? — не понял кениг.

— Не скальд, — перевел ему я. — По воинской части мы. Ну и если разыскать кого надо, то тоже могу помочь.