Фамильяр для Корявки

Закончив с мытьём меня под возбуждённый, довольный взгляд Яна обернули в большое полотенце. Пока одна из служанок помогала мне вытираться другая, открыв чехол вытащила оттуда приталенное платье в пол. Оно было белоснежного цвета, лишь часть открытого лифа была выполнена из золотой ткани и небольшая полоска от талии до подола платья на левом бедре из ярко-красной. Так же ярко-красная полоска длинной ткани тянулась от области подмышки с левой стороны.

Зачем она была нужна было не понятно. Недоумённо посмотрев на Яна, я тут же получила насмешливый ответ:

— Скоро сама всё узнаешь. Не буду портить тебе сюрприз.

Почему-то от его ответа неприятно засосало под ложечкой. Девушки обступив меня принялись наряжать в платье, елико возможно крепче стянув шнуровку корсета. Затем тщательно расчесав мне волосы вышли вон.

— Пора, — указав рукой в сторону двери дал мне команду к движению Ян и я безропотно повиновалась ему.

Как только я вышла из камеры меня тут же схватили под руки два огромных детины и потащили прямо по коридору. Мы преодолевали длинные бесконечные коридоры, практически бегом, сворачивая то тут, то там, я едва поспевала за своими спутниками, но это было в общем-то не важно. Если бы я не успевала передвигать ногами они просто потащили бы меня волоком, как мешок с картошкой.

Первое, что мне бросилось в глаза, как только мы оказались на улице, это огромная площадь посреди которой возвышаясь на небольшом постаменте стояла виселица. Две гладкие перекладины, канатная верёвка и петля на конце, вспомнила я про свои недавние мысли. Реальность нисколько не отличалась от моих предположений.

«Всё в жизни подвергается изменению, одна лишь виселица неизменна в своей простоте».

Затащив меня по ступеням наверх два сопровождающих меня молодца тут же удалились, оставив меня во власти палача. Я приготовилась заслушать свой приговор, но его не последовало, вместо него большие грубые руки схватив меня за предплечье потащили к висящей петле. Упираясь изо всех сил, я кричала:

— Меня ещё не судили! Мне ещё не вынесли приговор!

Конечно это было глупо, всё давно решено и я по большому счёту просто оттягивала время своей смерти. Вот только зачем? Что изменится если я умру не сейчас, а через двадцать минут? Я же всё равно умру, а перед смертью как известно не надышишься!

— Тебя осудили заочно! — громогласный голос Стефана прогремел над площадью, как раскат грома.

Вместе с его словами волшебным образом мгновенно сгустились тучи и пошёл дождь.

«Сама природа оплакивает меня. Что это, если не знак свыше, что со мной всё кончено?»

Перестав бесполезно упираться я с честью приготовилась встретить свою смерть. Добровольно забравшись на небольшую табуретку я, сглатывая подступающие слёзы позволила палачу с особым тщанием накинуть мне на шею петлю крепко затянув её на затылке.

Взяв в руки длинную полоску ярко-красной ткани, что была пришита с левой стороны подмышкой он медленно, словно на светской прогулке держа её в руке обошёл меня спереди в правую сторону. Нехорошее предчувствие зазвонило тревожным звоночком в голове.

Зайдя мне за спину, по-прежнему держа за полоску длинной ткани, палач, натянув её до предела неожиданно, резко дернул, тут же выпуская ткань из своих рук.

На короткий миг потеряв равновесие из-за этого неожиданного действия я отчаянно пыталась не упустить опору под ногами, но это было бесполезно. Чем отчаяние была моя попытка устоять, тем меньше шансов добиться успеха в этом у меня было.

Как только мои ноги лишились твёрдой опоры, веки мои тут же судорожно сжались. Петля на горле так плотно затянулась, перекрывая дыхательные пути, что я не могла сделать ни вдоха, ни выдоха. В ушах раздался противный свист. Но всё это продолжалось всего пару секунд, на смену свисту пришёл сильнейший шум в голове чем-то походящий на колокольный звон, а перед глазами поплыли цветные пузырьки. Я уже не осознавала, что происходит, а просто ждала, когда всё это прекратится.

И это прекратилось. Так же резко и внезапно, как и началось. Я ощутила удар от падения, а после как чьи-то заботливые нежные руки, длинными музыкальными пальцами разжимают сомкнувшуюся у меня на шее петлю. Как только я смогла сделать глоток воздуха из моих глаз тут же брызнули слёзы. Прижимая моё измученное тело к своей горячей груди обладатель музыкальных пальцев нежно гладя меня по голове и осыпая лицо легкими, воздушными, как полёт бабочки поцелуями прерывисто дыша шептал:

— Всё хорошо моя маленькая! Я здесь! Я успел! Теперь ты в безопасности!

— Герхард, — еле слышно с трудом размыкая пересохшие губы прошептала я. — Это ты?

— Да, милая, это я. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо!

Не в силах больше сдерживаться я, вцепившись в него громко, отчаянно разревелась. Корявка не мешал мне очиститься. Крепко прижимая меня к себе, как маленького ребёнка он раскачивался из стороны в сторону, словно пытался убаюкать меня.