Фамильяр для Корявки

— Что это за место? — с восторгом ребёнка спрашиваю я.

Опустившись рядом со мной Корявка приобняв меня отвечает:

— Радужная долина.

— Интересно почему Война отправил нас именно сюда?

— Наверное думал, что такое буйство красок заставит тебя отвлечься и не думать о том, что ты пережила.

Перед глазами тут же пролетела моя казнь, словно кадры киноленты. Вот я стою с петлёй на шее, а вот я, потеряв опору под ногами пытаясь её найти только больше затягиваю петлю, перекрывая себе доступ к кислороду. Перед глазами вспыхивают разноцветные пузырьки, точно такие же, как пески этой долины.

Сглотнув подступивший к горлу ком, я честно признаюсь:

— У него не получилось, — но уловив боль и оттенок вины в глазах Корявки тут же перевожу тему. — Ты знаком со всеми всадниками?

— Косвенно.

— Это как?

— Некоторых просто видел, с некоторыми имел неудовольствие общаться лично.

— И какие они?

— Самовлюблённые.

— Все всадники мужчины? — зачем-то спрашиваю я.

— Нет, только Война и Голод. Смерть и Чума женщины, если этих мерзких баб вообще можно так назвать.

Хочется спросить что-то ещё чтобы разрушить тот холод и неловкость, что вдруг образовались между нами, но я не нахожу слов. Отчётливо понимаю, что чувство вины отдаляет от меня моего мужчину и ничего не могу с этим поделать.

«Но как же так?!», — досада съедает меня изнутри. — «Неужели я позволю какому-то глупому чувству вины и тревоги разрушить всё то, что было между нами?!»

Ответ появляется в голове мгновенно. Нет, не позволю!

Отстранившись от мужчины я, ловко запустив пальцы ему в волосы притягивая его за затылок обрушиваюсь на его губы в требовательном отчаянном поцелуе. Корявка отвечает на мой поцелуй и даже углубляет его, просунув в мой рот свой язык. Из меня вырывается тихий стон удовольствия и словно опомнившись мужчина отстраняется.

— Агата сейчас не лучшее время. Ты много чего пережила, тебе нужно набраться сил.

Пытаясь повалить его на песок я надломленным голосом отвечаю:

— Вот именно, я много чего пережила за эти дни и сейчас мне нужно просто забыть об этом хотя бы ненадолго, чтобы не сойти с ума, — ласково проведя по его груди рукой я шепчу ему в губы. — Помоги мне забыть это. Заставь не думать ни о чём кроме тебя.

Я вижу по лицу мужчины, как желание борется с сомнениями. Судорожно выдохнув он грубо обрушивается на мои губы сминая их. Ликуя в душе, я пытаюсь снова повалить его на спину, но он упирается.

— Нет.

— Но почему? — чуть не плача растеряно спрашиваю я.

Оставив ещё один, но на этот раз беглый поцелуй на моих губах он, поднявшись на ноги подав мне руку, помогая подняться произнёс:

— Не хочу потом песок выковыривать из всех труднодоступных мест. Пойдём в дом.

Потянув меня за руку, он направился в сторону ближайшего холма из песка.

— А тут, что есть дом? — запоздало спросила я.

Мы уже забрались на вершину разноцветного холма внизу которой простиралась степь из песка посередине которой стоял небольшой дом. Молча переглянувшись мы побежали к нему.

Переступив порог, отведённого в наше сегодняшнее распоряжение дома, мы одновременно, яростно накинулись друг на друга с поцелуями. Из-за того, что в нахлынувшей на нас страсти не было чёткого доминанта, поцелуи, несмотря на всю испытываемую нами похоть получались смазанными и мимолётными, касаясь поверхности кожи лица, шеи, ключиц, губ, так же быстро и ощутимо, как жало осы при укусе, отравляя разгоняемую сердцем кровь безумной жаждой. Утолить и насытить которую способен только жар сплетающихся обнажённых тел.

Вцепившись в друг друга так, словно оторвавшись хотя бы на секунду, мы навсегда можем расстаться, я и Корявка передвигались по комнате в сторону дивана, как пьяные, сметая всё на своём пути. Бессмысленной жертвой нашей страсти стали: хрустальная ваза, горшок с домашним цветком и книжная полка. Неловко переступая мы шли по обломкам хрусталя, цветка орхидеи и раскиданных нами книг, втаптывая всё это в благодатную чернозёмную почву из цветочного горшка. Наконец-то добравшись до чёрного кожаного дивана, яркого образца полной безвкусицы его хозяина я, ловко вывернувшись из объятий мужчины толкнула его на диван.

Плотоядно улыбнувшись Корявка небрежно сняв с себя майку швырнул её назад, разбросав руки по спинке дивана, откинув голову, блаженно зажмурившись протянул слегка хриплым от желания, бархатным голосом:

— Кажется кто-то хочет взять все бразды правления в свои руки?

— Ты против? — кокетливо вскинув бровь, с наигранной стыдливостью спросила я.

Мой взгляд настолько был противоречив голосу, что колдун испытавший явное удовольствие от такого контраста нервно закусил губу в ожидании продолжения этого действа.

— Ну почему же, я умею уступать ведущие позиции, — колдун хитро прищурился, добавив: — Особенно когда успех всего предприятия зависит от усилия обеих сторон! — его завуалированные намёки лишь сильнее меня заводили. В них не было открытой пошлости, лишь тонкая подача очевидных, неприличных вещей, которые мы собирались сделать друг с другом.