Фанаты. Сберегая счастье

— Ну и зачем вы так? — шёпотом спрашивает Сашка, когда в зале гаснет свет, и Зарина садится в кресло рядом с ней. — Начнём с того, что я не жена. А вы с ним всё ещё расписаны.

— Ты давно могла бы настоять на разводе и оформлении ваших отношений. Не думала об этом?

— Ещё не хватало! — фыркает Сашка. — Женой всегда были и останетесь вы.

— А ты кто?

— А я тётя доктор.

— С расширенными полномочиями?

— Типа того. Так зачем вы шокировали несчастную вдову?

Теперь фыркает Зарина.

— Несчастная вдова побежала делать пластическую операцию, едва справив сороковины по мужу. А ещё через месяц щеголяла в новой шубе, подаренной владельцем пары ресторанов, торгового центра и концертного зала.

— У неё что, шуб не было? Рубинский же был очень богат.

— Были. В том и дело. Ну и вообще о нашей Лизоньке ходят самые разные слухи… Словом, ты не сильно-то её жалей, она всегда умела хорошо устроиться, и при Аркаше, и после.

Сашка пожимает плечами. Она вообще никого не жалеет, кроме сокровища, которому раз за разом попадаются на редкость циничные бабы.

Тем временем концерт начинается. И начинается он с… выступления Рубинского. Сашка чуть челюсть не роняет, когда на огромном экране появляется Аркадий Иванович, и очень хочется добавить «как живой». Он поёт одну из коронных своих песен про любовь к жизни, и зал невольно встаёт.

— Когда вошёл Рубинский, все встали, включая покойника, — шёпотом произносит Зарина старую шутку.

— Когда запел, все упали, причём на колени, — продолжает её Сашка.

Но зрелище, честно сказать, жутковатое. На экране не просто видеозапись. Это компьютерная реставрация, Рубинский покачивается и явно неодобрительно смотрит на зал. Мол, празднуете? Без меня? А кто поёт в моём концерте? Наверняка же всякий сброд.

— Так никого не осталось, Аркадий Иванович. За всех Севушка отдувается…

Судя по тому, как резко к ней обернулась Зарина, Сашка подумала вслух. Но вопросов Зарина не задаёт, только головой качает. Ей тоже явно не по себе от компьютерного Рубинского. Но номер заканчивается, зрители садятся, и на сцену выплывает ансамбль «Берёзка». Сашку передёргивает.

— Ты чего? — Зарина снова к ней наклоняется. — Не любишь народные танцы?

— У меня с ними ассоциации плохие, — шепчет Сашка, задумываясь, не сильно ли они мешают соседям. Впрочем, все приглашённые перешёптываются, что-то обсуждая. — Помните семидесятилетие Всеволода Алексеевича? Первый канал репетицию снимал. С этими вот «берёзками». Они вокруг него танцуют на репетиции, а он сидит на колонке и плачет. И всё крупным планом.

— Плачет? По поводу?

— Ну у него же одна из первых песен про берёзки была. И он вспомнил, видимо, каким был молодым когда-то…

— Поверила, Саш? Играл он на камеру, изображал ностальгию перед журналистами. Ну или нервы перед юбилеем расшатались от недосыпов. Он уже забыл сто раз, а ты всё переживаешь. Десять лет прошло…

Сашка только вздыхает. Зарина права, но «Берёзку» она всё равно недолюбливает. После ещё нескольких коллективов, оставивших зал равнодушным, объявляют Туманова.

— Бодренько хромает, — констатирует Зарина.

И Сашка проклинает того, кто строил этот зал с такой огромной сценой. Пока Всеволод Алексеевич до микрофона доковыляет, даже с последних рядов рассмотрят, как он ногу подволакивает. Хоть бы в телеверсии додумались вырезать его путь к микрофону.

— Мы всегда были очень дружны с Аркадием Ивановичем, — заводит шарманку Туманов.

Зарина и Сашка усмехаются синхронно.

— Пойдём носик попудрим, что ли, — предлагает Зарина.

Сашка качает головой. Она знает, как мадам Туманова не любит наблюдать мужа на сцене. Но она не может проявить такого неуважения к сокровищу.

— Ну ладно, охраняй, чтоб со сцены не грохнулся, — хмыкает Зарина Аркадьевна. — Если что — лови.

— Не смешно, — шипит Сашка. — Однажды почти так и было.

— Почему я даже не удивлена?

Однако Зарина тоже не уходит. Одной ей, видимо, скучно носик пудрить. Так что они вместе слушают исполнение Тумановым их общего с Рубинским старого советского шлягера.

— И ни одна падла цветочки не вынесла, — комментирует Сашка, когда Всеволод Алексеевич ковыляет в кулисы.

— Так не его ж концерт, — замечает Зарина. — И нужны они ему, как корове пятая нога.

— Ему внимание нужно.

— Повторюсь, не его концерт. Господи, а это ещё кто?

На сцену выходит мальчик в спущенных штанах. На вид мальчику лет шестнадцать. Начинает читать рэп.

— Востряковский район сегодня мог бы сэкономить на электричестве, — замечает Зарина. — Если к могиле Рубинского проводочки подключить, от его верчения в гробу все окрестности запитать можно было бы.

— Это Ваня, — Сашка заглядывает в программку, которой успела обзавестись по дороге в зал. — Тик-токер.

— Ваня? И всё? А фамилия у Вани есть?

— Написано «Ваня». Он популярный сейчас, между прочим.

— Где? На школьных дискотеках? Бедный Аркадий Иванович.

— Девочки, а я смотрю, вам очень скучно на концерте, — раздаётся у них за спиной громкий шёпот.