Фанаты. Сберегая счастье

Маман пробыла у них ещё три дня. Ездила по объектам, смотрела квартиры, каждый раз находя "идеальный" вариант. Туманов всячески избегал общения, выходил к завтраку, когда гостья уезжала. Ужинал в спальне, уже не считая нужным объяснять это плохим самочувствием. Сашка исправно готовила, подавала и убирала, по вечерам выдерживала примерно час светской беседы. После чего уходила к Туманову, смутно подозревая, что задержись она подольше, он снова появится в гостиной, и не факт, что это кончится хорошо. Что примечательно, мама реже пыталась Сашку задеть, они обе усиленно придерживались нейтральных тем. Не всегда получалось, но некие красные линии, обозначенные Тумановым, пытались соблюдать. А потом мама уехала в Мытищи. Сашка проводила её в аэропорт, сильно подозревая, что ни одна из "идеальных" квартир так и не будет куплена.

К тому, что было сказано и услышано, пока гостила маман, они больше не возвращались. Лишь один раз, когда они собирались на прогулку, и Сашка при нём сидела и шнуровала новые ботинки, купленные прошлой осенью, но еще не ношеные, Туманов, явно вспомнив звучавшие в доме взаимные претензии, мрачно спросил:

— Про туфли сорокового размера — это была правда?

— Да, — коротко ответила Сашка, не прерывая своего занятия.

Он ничего не ответил. Но, зная его, Сашка не сомневалась, что в ближайшее время "случайных" походов по магазинам под предлогом, что что-то нужно ему, а заодно выбирается Саше, станет больше.

Через годы, через расстоянья

— Да ну глупости. Я уже много лет не… Да, я понимаю, что юбилей. Ну и что? Девушка, я давно на пенсии. И вообще живу в другом городе!

Сашка провожает взглядом полетевший на диван телефон. Ещё бы пять сантиметров, и пошли бы за новой «говорилкой». Ну или стеклом для неё как минимум. Всеволод Алексеевич раздражённо плюхается в кресло и отгораживается газетой. Очки не взял.

— Куда позвали? — осторожно интересуется она. — У очередных Верхних Елей очередной юбилей?

— Если бы, — фыркает Туманов. — Там хоть денег заплатили бы. На «Песню года» меня позвали.

Сашка вопросительно поднимает брови.

— Вспомнили! Не прошло и пяти лет! — Всеволод Алексеевич с каждым словом заводится всё больше и больше. — Юбилей передачи, видите ли. И собирают всех «легенд». Так и сказала, зовём вас в качестве легенды. Какой-то там специальный приз учредили. И песен новых не надо петь, старую спойте. Легендам всё можно.

— Это плохо? — осторожно уточняет Сашка. — Вы не согласны с тем, что легенда?

— Сколько лет они меня не звали, Сашенька? А я в «Песне года» с самого её основания пел, чтобы ты понимала!

— Я понимаю. Вы становились лауреатом фестиваля сорок шесть раз, — спокойно отзывается Сашка. — Я не понимаю, чего вы беситесь? Станете лауреатом в сорок седьмой, в чём проблема?

— Предлагаешь поехать в Москву? — смотрит уже не возмущённо, а недоверчиво. — В декабре?

Сашка с самым непосредственным видом кивает. Мол, ничего необычного нет в идее метнуться из тёплого и солнечного Прибрежного в холодную и заснеженную столицу. Потому что она прекрасно знает, как плохо и тоскливо ему в последний месяц года. За всю жизнь он привык к бешеной предновогодней гонке съёмок и концертов, привык произносить тосты и поднимать бокалы с лимонадом, начиная с ноября. Привык растягивать празднование на месяц, а то и полтора, скрашивая хмурые декабрьские дни ярким блеском новогодних декораций. И никак не может отвыкнуть. И Сашка прекрасно знает, что с самого дня рождения и до боя Курантов сокровище будет традиционно не в духе. А «Песня года» и поездка в Москву наверняка его взбодрят.

— Сашенька, ты меня поражаешь. То готова костьми лечь, лишь бы я никуда не ехал, ни на какие сольники не соглашался, даже летом или весной. То предлагаешь лететь в зимнюю Москву ради одного выхода в сборном концерте.

А у самого уже блеск в глазах появился. Он же мысленно уже представляет, какой костюм наденет, что скажет зрителям. Уже слышит позывные «Песни года» и гром аплодисментов.

— Да у меня просто гештальт не закрытый, — Сашка встаёт с дивана, подбирает брошенный телефон, подходит к Туманову и устраивается на подлокотнике его кресла. — Я где только ни была, а вот на съёмках «Песни года» — ни разу. Очень хочу увидеть закулисье легендарного фестиваля. Покажете?

Озадачился. Бровки домиком. Видимо, пытается понять, что привлекательного может быть для Сашки в привычных ему рабочих буднях. Или программу будущей экскурсии составляет?

— Звоните, — Сашка протягивает ему телефон. — И соглашайтесь. Жить в гостинице будем или на Арбате?

— На Арбате, разумеется! Мало я по гостиницам в жизни тёрся!

— Я так и думала, — хмыкает Сашка. — Ну что ж, хозяйство тоже надо проверить. Может, там трубы текут? Или мыши завелись?

— Ты ещё предложи к Зарине Аркадьевне на чай заглянуть, — хмыкает Туманов. — Вы ж теперь почти подружки.

— Легко, — ухмыляется Сашка. — Звоните-звоните, пока они другую легенду не нашли.

— Что?! Вот несносное создание!

А сам смеётся и уже нажимает на «вызов».

* * *