Фанаты. Сберегая счастье

Микрофон говно редкостное, это даже Сашка понимает по искажению звука любимого голоса. Но микрофоном-то Всеволод Алексеевич пользуется только в паузах между песнями, сами песни идут под фонограмму. Он, конечно, подпевает самому себе, но условно. Да уж… Сашка видит Туманова со спины, из старых и трескучих колонок льётся голос вполне ещё молодого артиста, непритязательная публика аплодирует, кто-то даже цветочки ему выносит. Всё почти как раньше. Если бы дело не происходило в Верхних, прости господи, Елях. И не было благотворительным, чёрт его подери, концертом. И Туманов в костюме с бабочкой смотрится на облезлой деревенской эстраде так же странно, как смотрелся бы, скажем, в стриптиз-клубе. Впрочем, уж лучше бы там.

Не нравится Сашке это всё. Совершенно не нравится. Но главное, чтобы Всеволоду Алексеевичу в итоге понравилось. Тогда их вояж будет совершён не зря. Он, конечно, морщится от плохого звука, но в целом вроде бы доволен, улыбается искренне, даже слегка пританцовывает.

Сашка смотрит на часы. Всеволод Алексеевич по договору должен отработать всего сорок минут. Потом будут выступать какие-то местные коллективы. Сорок минут — не много, раньше его стандартный концерт шёл два часа. Сорок минут он может даже обходиться без дозатора, поэтому Сашка его отсоединила, когда помогала Туманову одеться перед концертом. Чтобы внимания особо любопытных зрителей не привлекал, а сокровище не смущалось. Впрочем, он так поглощён сценой, что и думать бы забыл о досадных мелочах.

— Вы позволите?

Сашка оборачивается. За спиной стоит дядька, примерно её ровесник, но по костюму с галстуком и протокольной роже в нём явно определяется работник местной администрации. Вот прям к бабке не ходи. Сашка их породу за версту чует.

Сергей Сергеевич, маячивший тут же неподалёку, чуть в коврик не стелется.

— Конечно, Анатолий Петрович, проходите! Какая честь, что вы нашли время! Вас объявить?

В руках у Анатолия Петровича средних размеров веник, то есть букет. Сашка ревниво косится на цветы. Розы? Ну ладно. Розы нынче без запаха, их можно. Перед концертом она настоятельно просила Всеволода Алексеевича не прижимать к себе никакие цветы, дабы не спровоцировать приступ астмы. Но он, конечно, все её рекомендации давно забыл.

— Да, объявите, будьте любезны.

Сергей Сергеевич, не мешкая, выходит на сцену, едва Туманов успевает допеть очередной бессмертный шлягер.

— Простите, Всеволод Алексеевич. Минуту внимания!

Ох, каким взглядом Туманов его одарил. Сашка видит сокровище в профиль, но ей и профиля хватает. Испепелить готов. Помешали со зрителем работать, выперлись на сцену без приглашения. В былые времена порвал бы как тузик грелку. Потом, после концерта.

— К вам хочет обратиться глава нашего района Анатолий Петрович Селивёрстов!

Так объявляет, как будто это самое радостное событие года. И публика одобрительно гудит, надо же. Глава района у них тут в авторитете, что ли?

Анатолий Петрович выходит со своим веником, вручает его Туманову и задвигает пространную речь о том, как Верхние Ели рады принимать артиста такого масштаба, как нужны им всем подобные мероприятия, как повышают они культурный уровень молодёжи. Молодёжь в лице трёх с половиной внуков тут же залипает в смартфонах. Снимать дядек на сцене ей явно надоело, а домой свалить вроде как неудобно.

— От имени администрации района выражаю вам благодарность и надеюсь, что встреча с верхнеельчанами будет не последней!

Всеволод Алексеевич кисло улыбается, отвечает что-то дежурное, ещё раз жмёт руку Селивёрстову. А Сашка размышляет, почему сокровище так перекосило. Да, он не любит, когда кто-то поднимается на сцену без приглашения. С одной стороны. А с другой, разве появление местной власти на концерте — не признак уважения? Всякие там цветочки, грамоты, благодарственные письма, почётное звание верхнеельчанина, например, — это же дополнительное признание, нет? Бонусные плюшки от концерта для артистов поколения Туманова.

Пока Сашка думает, Всеволод Алексеевич исполняет последнюю песню и под бурные аплодисменты уходит за колонку. Три девицы в кокошниках, уж не те ли, что вчера каравай выносили, уже спешат на его место, хотя явно слышны крики «бис», «ещё» и даже названия отдельных песен, сегодня не спетых. Туманова местные жители хотят больше, чем девиц в кокошниках. Но он и раньше никогда не бисировал, а сейчас так тем более.

— Курточку, Всеволод Алексеевич, — Сашка протягивает ему куртку, которую всё это время держала на коленях. — Водички?

— Домой, — цедит он чуть ли не сквозь зубы.

Всё настолько плохо? Если бы ещё домой. Так нет, в гостиничный номер, где он опять будет натыкаться на двери в поисках туалета и кривиться от неподходящей еды. А может, сегодня домой махнуть? Да нет, не стоит. Он устал, ему надо отлежаться, а не посидеть в машине ещё несколько часов.