Фанаты. Сберегая счастье

— Сегодня ты всё равно уже никуда не улетишь, — флегматично добавляет он и подходит к жене, чтобы помочь ей раздеться. — Ты посмотри, как льёт. И ветер. Аэропорт однозначно закроют, пока свистопляска не закончится. Тут взлёт над морем, и в хорошую погоду болтает.

— Сева, а если я подам на развод? Через суд? — тоже спокойно говорит Зарина, позволяя снять с себя шубу. — И через суд начну делить имущество? Тебе нужен такой скандал?

— Мне вообще всё равно, что напишут газеты. Думаю, сейчас я им уже совершенно не интересен, — пожимает плечами Туманов. — Ну попробуй. Дом оформлен на тебя, квартира на меня. Ты что, думаешь, что суд пожалеет несчастную брошенную женщину, и отдаст ей ещё и квартиру? А меня, который всё имущество заработал, оставит на улице?

— А эта избушка?

— А эта избушка Александры Николаевны. Она, кстати, разговаривать умеет, иногда, — ехидно добавляет Всеволод Алексеевич. — Саш, ты бы хоть голос подала? А то Зарина Аркадьевна решит, что ты немая.

— Мы уже пообщались, — изрекает Сашка и идёт на кухню.

Чай с печеньками так чай с печеньками. Она ещё и плюшку на стол поставит, творожно-черничную, вчера испечённую. Ей не жалко. Ей даже буквально интересно, чем дело кончится. С того момента, как стало ясно: Зарине нужна квартира, а не её хромающее сокровище, у Сашки от сердца отлегло. И теперь она готова хоть банкет тут организовать, если Всеволод Алексеевич хочет.

— Сева, ты еле ползаешь, — замечает Зарина, когда они оба усаживаются за стол. — Жить с молодой оказалось не так просто?

— Да колено замучило, — морщится Всеволод Алексеевич, пропуская шпильку мимо ушей. — Как дожди, так начинается.

Сашка накрывает на стол, а сама ловит каждое слово, сказанное обоими. Потому что ничего подобного она ещё никогда не видела. С любым другим человеком Всеволод Алексеевич уже бы взорвался. Он же отнюдь не милый и покладистый, он умеет чайной ложкой мозг выесть, если ему надо. И хамского отношения к себе никогда не спускает. И на Зарину он был сильно обижен за последние годы их совместной жизни, Сашке долго приходилось, да и до сих пор приходится заглаживать последствия. И тем не менее они спокойно говорят друг другу обидные вещи, даже не повышая тона, разбавляя их какими-то совершенно житейскими фразами. И Сашка вдруг понимает, что никогда и не видела, как общаются люди, много лет прожившие вместе. Если только родители… А, ну да. Вот их пример Сашка и считала универсальным. Их образец и пыталась натянуть на Всеволода Алексеевича и Зарину. Не учла, что Туманов далеко ушёл от её родственников. Да и Зарина тоже, судя по всему.

— Вкусный кекс, — Зарина отщипывает от большого куска маленькие кусочки, умудряясь не уронить ни крошки мимо блюдца. — Сама печёшь?

— Да, — отвечает Сашка и поражается, как спокойно звучит её голос.

— Севе же нельзя.

— Там сахарозаменитель и безглютеновая мука.

— О как. Возишься с ним, значит?

— Заботится, — спокойно поправляет Всеволод Алексеевич.

— Как я не смогла, да, Севушка?

— Как ты не захотела.

— Ну да, — Зарина задумчиво крутит в пальцах чайную ложку, и Сашка невольно отмечает, какой у неё роскошный маникюр. — Рассказал ей, какое я чудовище? Как бросала тебя в спальне с ингалятором? Не лечила, плюшки не пекла. Все девки на подобные истории покупаются, да? А как ты гулял направо и налево, рассказал? Как вернулся однажды с каких-то гастролей, по твоим словам, а потом выяснилось, что от очередной б. ди, с воспалением лёгких? И как я две недели вокруг тебя плясала, выхаживала. Рассказал?

— Зоря, это было в семьдесят восьмом году. Ты бы ещё дедушку Ленина вспомнила.

— Вот именно. Это было уже в семьдесят восьмом году. Представь, — Зарина поворачивается к Сашке, — сколько лет продолжалось. Всему есть предел, знаешь ли. И тебе, девочка, надоест когда-нибудь.

— Не успеет, — припечатывает Всеволод Алексеевич и с невозмутимым видом протягивает пустую тарелку. — Сашенька, а можно мне ещё кусочек?

* * *

Погода портится всё больше и больше, и уже совершенно очевидно, что никакие самолёты сегодня никуда не полетят.

— Боюсь, что даже такси сейчас не приедет, — говорит Всеволод Алексеевич, поднимаясь из-за стола. — Снег ложится, ты посмотри. В местных условиях один сантиметр снега — уже катастрофа. Летняя резина же у всех, да ещё и горы-косогоры. Понесёт машину на перевале и привет. Оставайся у нас, пока не распогодится.

— С ума сошёл? — фыркает Зарина. — Поищу гостиницу.

— Не дури. Зимой тут работают от силы две. И обе чёрте где. Пешком точно не дойдёшь. Оставайся, у нас есть гостевая комната.

Сашка переводит взгляд с одного на второго. Сюрреализм какой-то. Шведская семья, натурально.

— Пойдём, я тебя провожу, всё покажу. Отличная комната, с телевизором, с Интернетом, все условия, — усмехается Всеволод Алексеевич. — Ох ты ж, чёрт…

Колено. Сделал шаг и схватился за спинку стула. Сашка тяжело вздыхает.

— Идите полежите, а? Я сама.