Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Некоторые из них повторяют работы Рафаэля. Латиноамериканские лица на фоне темных красок карнавала будто всматриваются из непроглядной тьмы в ярко освещенный зал. Они не выражают ни злобы, ни радости, и смотрят не на зрителя, а сквозь него. На холстах – фразы на смеси испанского с английским и ломаном французском, слабо поддающиеся расшифровке слоганы, напоминающие рекламные. Вон тот гласит: «Дышите кислородом каждый день».

Сам Рафаэль, разумеется, помер. Спарджер еще не появился – наверняка хочет обставить свое появление драматично и с пафосом. На новоприбывших таращиться не принято, поэтому все лишь искоса поглядывают в сторону входа, когда двери отворяются. Очевидно, что всем им кажется, что я просто осматриваю зал. Кроме меня вас никто не замечает, и все возвращаются к разглядыванию убийц.

В зале таких двое. Ревнивый скульптор, выбросивший жену из окна тридцатого этажа, и галерист-кокаинщик, замучивший и порубивший на куски студентку-модельера. Столь большое событие они не могли пропустить. Прибыли поодиночке, без сопровождения, и как только встретились, так стали держаться друг от друга подальше, чтобы не ловить лишних обвиняющих взглядов.

Шанс встретиться с такими личностями тоже привлекает толпы. Настороженные, будто дикие звери, люди наблюдают за мускулистым женоубийцей-скульптором, способным любого вышвырнуть из окна, и худым, жилистым садистом-галеристом, который в любой момент может на кого-нибудь броситься. Но ничего подобного не произойдет – уж точно не с людьми, прошедшими через «Канзас-Сити Макса», «Фабрику» и «Студию 54»[55]. Даже удивительно, что меня наняли пресекать возможные беспорядки.

В повседневной жизни правосудие представляет собой противостояние невезения и денег. Скульптора оправдали, а галериста в конце концов посадили за неуплату налогов, но не за убийство. Я им даже немного сочувствую – на фоне других гостей они выглядят жалко, а Охотника их проступки не интересуют.

В сказках правосудие всегда бьет в цель – пусть и не скоро, а наказание всегда соразмерно преступлению. Сегодня у меня лишь один вопрос: какая сказка будет рассказана? На мой вопрос вы лишь улыбаетесь – ослепительно, солнечно, пламенно.

Глядя на вас, я вспоминаю, как шел к своему месту в жизни. Я вырос в Пяти городах на Лонг-Айленде. Удивительно, правда? Я был бедным, но крепким парнем среди мягкотелых богачей. В школе пару раз оставался на второй год. А здоровяком был с детства.

Поначалу дислексия доставляла мне одни проблемы. Моя старшая дочь тоже ей страдает. Теперь с этим можно справиться, а вот когда я был в девятом классе, меня отправляли к какой-то бабуле, у которой кабинет был в школьном подвале. Там мы с ней занимались с глазу на глаз.

Она просила меня читать и поправляла ошибки. Чушь какая. Конечно, мы читали не базовые учебники чтения, но все равно что-то простое. Сперва толку не было и я до смерти возненавидел бабулю. Но потом мы добрались до сказок братьев Гримм, и мне они понравились. Быть может, потому что я толком не читал ничего другого. А может, бабуля была колдуньей. Без обид – если вы вдруг из одного профсоюза или что-нибудь в этом роде. В сказках мне никогда не нравились всякие принцы и принцессы. Их там пруд пруди, и ничего особенного они собой не представляют. Бедные портняжки и честные дровосеки тоже меня не вдохновляли – я на собственной шкуре испытал, что значит быть бедным. А вот с честностью у меня складывалось не всегда.

Поначалу мне нравились отставные солдаты – находчивые, ушлые, прожженные, способные пойти на сделку с самим дьяволом. Это было своего рода пророчеством. У богатых детей не меньше проблем, чем у ребят из гетто. Они связываются с наркотиками, угоняют машины, вламываются в чужие дома – и для защиты им нужен был я. Но правила для богатых и бедных были разными. Сорок лет назад попавшие в переплет богатые ребята отправлялись к психологу. А бедные отправлялись в армию. То есть прямиком во Вьетнам. Мне довелось побывать там в очень плохое время. Так я сам стал отставным солдатом из сказок – угрюмым, побитым жизнью и язвительным. Если бы дьявол в тот момент активно скупал души, я не задумываясь подписал бы контракт.

Вместо этого я пару лет перебивался, чем мог, а потом начал разыскивать старых друзей. Многие из них не спеша закончили колледж и осели в Нью-Йорке. Вот и я перебрался сюда вслед за ними, взяв лишь армейскую сумку с одеждой и единственную книгу в своей жизни, прочитанную до конца.

Эта книжка описывала абсолютно все. Нью-йоркские таксисты-лягушки были заколдованными принцами. Во всех барах столики обслуживали Золушки. Мои приятели обзавелись собственными королевствами: клубами, ресторанами, галереями. Иногда они располагались в районах с сомнительной репутацией, иногда посетители забывали о правилах поведения, иногда внутрь пытались попасть нежелательные персоны. В таких случаях звонили мне.