Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Алисия все поняла. Когда я дошел до той части, где охотник уводил Белоснежку в лес, она разревелась. Мы подъехали к «Пьеру» и я увидел напротив отеля грузовик. Все в точности как мне сказали. Как и было условлено, я припарковался чуть ниже по улице. Девочка вышла на тротуар, а я полез в багажник за ее сумками. Думаю, в молодости Тед и Хедди Краннеки еще не так давали всем прикурить. День был пасмурным, но стоило мне отвернуться, как я увидел мелькнувший на зеркале заднего вида солнечный блик. Я взглянул назад, но как по волшебству, Алисии рядом уже не было.

В следующие две недели в Нью-Йорке только и говорили, что об этом происшествии. Журналисты донимали меня интервью. Никто не мог понять, сообщник я или просто идиот. Я этого ожидал. Фотография Алисии мелькала во всех газетах и на телевидении. Повсюду развесили плакаты. Вот только Эдит Кранн не смогла удержаться и выбрала фотографию дочери в сомнительном обтягивающим платье и с мученическим выражением лица.

Люди начали подозревать, что жизнь маленькой Алисии была вовсе не сахар. Тем летом прошли довольно противоречивые выборы мэра, Бруклин потрясло жестокое убийство на расовой почве, «Нью-Йорк Метс» возродились из пепла и сражались за титул главной бейсбольной лиги, а некий Луи Рафаэль ворвался на художественную сцену и поразил всех своим искусством. Ходили слухи, что Алисию видели то там, то тут, но у следствия не было никаких зацепок. В конце концов шумиха затихла.

Тем же летом мы с Норой Классон расстались и начали встречаться с другими людьми. Я думал, что расставание прибавит мне счастья, но вышло наоборот. А у Норы не прибавилось времени на творчество. Поговаривали, что у нее начались проблемы с алкоголем. Обо мне, вероятно, говорили то же самое. Пара наших общих друзей пригласили меня на выходные в Хэмптонс, зная, что Нора тоже где-то неподалеку. Но когда я решился увидеться с ней, она уже уехала на Файер-Айленд. Пока я добирался туда паромом, она успела покинуть остров.

Ни в одной сказке не упоминают, получил ли охотник какую-нибудь награду – я проверял, можете верить мне на слово. Однако тем воскресным вечером я решил вернуться поездом на станцию Пенн. Идя по подземному переходу вдоль железнодорожной платформы, я не особенно смотрел по сторонам, но вдруг в душном полумраке я увидел сияющий силуэт. Когда я взглянул на вас, вы указали на окно поезда, с которого я только что сошел.

Внутри была суматоха; проводники и зеваки сгрудились вокруг спящей женщины. Она была прекрасной и беззащитной, со струящимися длинными волосами. Я вскочил обратно в вагон и сказал, что знаю ее. Мне мало кто поверил, так что я нагнулся и поцеловал Нору. Она проснулась, обвила меня руками за шею и воскликнула: «Мой принц!» Тогда я подхватил ее на руки, вынес из вагона и донес до самого дома.

Кто сказал, что охотник не мог жениться на девушке более высокого положения? Кто сказал, что она не могла подарить ему трех прекрасных детей? В какой сказке говорится, что он не основал небольшую охранную компанию, а она не построила блестящую карьеру фотографа и преподавателя?

Когда наша старшая дочь была маленькой, я рассказал ей эту историю с некоторыми купюрами. Но даму в платье из лунного света я упомянуть не забыл. Когда дочь захотела узнать, кто вы такая, я велел ей спросить у мамы. Моя жена тоже росла на сказках – может, в этом еще один плюс нашего брака, – но она читала другие сказки, французские. У братьев Гримм редко встречаются феи, а вот во французских сказках они везде. Особенно добрые феи-крестные. Даже когда их не упоминают, ты чувствуешь, что они все равно творят магию за кулисами.

Нора долгое время не рассказывала о своей фее-крестной. Но недавно она кое-что сообщила о вас. Как я уже говорил, Норе нравился Луи, и этот фильм серьезно ее обеспокоил. Поэтому вернемся к делам насущным. Вокруг меня все оживились – Виктор Спарджер вот-вот должен был появиться.

4

Луи Рафаэль очень быстро разбогател, и это сослужило ему плохую службу. Поначалу он был милым парнишкой. Со временем мне все больше нравилось его творчество – как, например, этот портрет в полный рост, кадр с которым висит на стене. Лицо, смотрящее на меня с картины, выглядит знакомым, а слова – как лозунги откуда-то из снов. Луи Рафаэль появился из ниоткуда и тут же привлек к себе всеобщее внимание. Тогда каждый хотел стать его другом, но стоило на художественном небосклоне зажечься новой звезде, как все о нем позабыли и бросили его, обезумевшего и в долгах. Никто больше не хотел с ним знаться. А потом он умер, не дожив и до тридцати. Теперь же все вновь хотят быть с ним друзьями.

Все это уже история. Возможности были упущены, все, что могло случиться, случилось. Теперь любой, кто захочет снять фильм о Нью-Йорке восьмидесятых, обязательно сделает визуальный ряд похожим на картины Луи Рафаэля. Знаете, как музыку Гершвина пихают в каждый фильм о тридцатых.