Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Закон Даунтауна таков: если ты не шевелишься, то ты сдох. Вот, к примеру, Виктор Спарджер. Он всегда делал правильный выбор, оказывался в нужное время в нужном месте, говорил то, что люди желали слышать, жертвовал деньги правильным фондам, покупал недвижимость в самый подходящий для этого момент. При жизни Рафаэля Виктор не был ему другом, а как соперник он и рядом с ним не стоял.

Но стоило Луи умереть, как Виктор воспользовался моментом, чтобы сожрать его с потрохами. Он сделал так, что любой, кому был интересен Луи Рафаэль, должен был обратиться к Виктору Спарджеру.

Тут-то и пригодились его истинные таланты. Он заполучил все права на жизнь Луи. Заручился помощью Ринальдо Бопре и Эдит Кранн. Курировал сценарий к фильму, превратившись в лучшего друга, старшего брата и наставника Луи. А о том, что Виктор наступал на пальцы всем, кто пытался выбраться из пропасти, написанная им история умалчивает.

Когда королева угадывает его имя, Румпельштильцхен со злости топает ногой так, что застревает в полу и разрывается пополам, пытаясь выбраться. Когда я вижу Ринальдо Бопре, то вспоминаю рассказ его матери о том, как Марвин Сплевецки отправился в Нью-Йорк, желая стать знаменитым поэтом и писателем. Вместо этого он стал персонажем второго плана в жизни других людей. И это разрывает его на части.

Обладание работами Луи Рафаэля придало Эдит Кранн значимости. Эдит – воплощение своего имущества. Она занимается стяжательством, потому что не может иначе. Даже душа собственной дочери была для нее лишь ценным объектом.

Вскоре после исчезновения Алисии на лице миссис Кранн появилась гнусная улыбочка, напоминавшая мне об отравленных яблоках и долгом, похожем на кому, сне. Я сильно беспокоился за малышку Алисию. Но сегодня Эдит нервничает. По сюжету наложенные королевой чары разбиваются, Белоснежка просыпается и влюбляется. Злая королева получает приглашение на свадьбу и не может от него отказаться. Там она пляшет в раскаленных железных башмаках, будучи не в силах остановиться, пока у нее не разрывается сердце. Неужели Эдит получила сегодня приглашение на свадьбу Алисии? Мы с Норой свое получили.

Как я говорил, у моей жены в детстве была другая книга сказок. Некоторые истории в ней представляли собой другие версии известных мне сюжетов. Я читал их детям, и для меня они были не менее познавательны, чем для них. Пару дней назад я читал моему четырехлетнему сыну сказку, которую ранее пропустил – «Красную Шапочку».

Тогда меня уже пригласили поработать на премьере, и кое-что всерьез меня обеспокоило. Я и сам толком не понимал, что именно, но когда прочитал сказку, то понял, что не так: во французской версии не было проходившего мимо охотника. Ну, знаете, того, который врывается в избушку, вспарывает волку брюхо и спасает девочку с бабушкой. В книжке моей жены Шапочку и бабушку съедают, и на этом все. Это одна из самых знаменитых ролей охотника в сказках, но во французской книге ее нет! Только какие-то заумные стишки с сомнительной моралью, предупреждающие о том, что нельзя разговаривать с незнакомцами.

Это беспокоило меня, пока я не вспомнил, что в «Румпельштильцхене» тоже не было никакой феи-крестной, подбрасывающей охотнику подсказки. Но вы же передо мной появились! В «Красной Шапочке» вас тоже нет, но раз сегодня вы здесь, то и для меня в этой версии сказки место найдется.

Поднимается ажиотаж. Виктор Спарджер, небритый по современной моде, проходит мимо в рабочем комбинезоне за две тысячи долларов. Его холеное лицо расплывается в улыбке. Должно быть, такой вид у всех, кто сжирает других целиком. Ума не приложу, как мне вспороть брюхо этому зверю.

С одной стороны, Луи Рафаэль и сам не был ангелом – его воспитала улица, и это читалось в его поведении. С другой стороны, сложно представить человека более доверчивого, чем уличный ребенок, вновь и вновь вручающий свою жизнь в руки чужаков, или художник, выставляющий все свое богатство напоказ. Не стоит удивляться, что рано или поздно такого человека съедят.

Пока я размышляю, в вашей руке возникает волшебная палочка. Из нее вырывается луч, подобный лазерному. Я замечаю движение за спиной Виктора, и понимаю, что глаза на портрете Рафаэля изменили ракурс. Испуганные, обманутые, они пристально глядят на Виктора Спарджера. Надпись теперь гласит: «В темнице нечем дышать». А лицо на портрете принадлежит теперь самому Луи Рафаэлю.

Ринальдо, Эдит, убийцы, китайцы-официанты в женских платьях, ветераны богемного общества Даунтауна, которых вы, уверен, часто встречали, как один поворачиваются к Спарджеру и произносят фразы вроде «Виктор, какой у тебя большой фильм!».

Спарджер с притворной скромностью улыбается, но на его лице читается триумф.

Он отвечает: «Это чтобы съесть вас!» – или что-то подобное.