Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Ройбен прислонился к стене, не находя слов. Жалкое состояние Корни заставило его забыть о злости на самого себя и нахлынувших детских воспоминаниях. Он уже придумал, как наказать Корни, но теперь это наказание казалось ему чересчур суровым. С другой стороны, недостаточно суровое наказание могло не возыметь должного эффекта.

– Не пойму, что со мной не так? – произнес Корни, склонив голову так, что Ройбену была видна его покрытая гусиной кожей шея. Корни так поспешно покинул «Луну в чашке», что забыл куртку, и тонкая футболка не спасала его от холодного ветра.

– Ты не хотел вмешивать Луиса в наши дела, – сказал Ройбен. – Думаю, он и сам это понял.

Корни помотал головой.

– Неправда. Я хотел обидеть его. Хотел причинить ему боль прежде, чем он причинит боль мне. По моей вине наши отношения портятся, но я не знаю, как это прекратить.

– Не мне тебя учить, – сказал Ройбен. – Вспомни Силариаль. От любви до ненависти – один шаг, и я много раз принимал одно за другое. В этих вопросах я не знаток.

– Да ладно, – не согласился Корни. – Ты встречаешься с моей лучшей подругой. Уж наверняка вы с ней ведете всякие любовные разговорчики. Хотя бы иногда.

– Не такие, как ты думаешь, – с легкой иронией ответил Ройбен.

Корни говорил опасные вещи. Получалось, что чувства человека оставались неизменными лишь тогда, когда их никто не тревожил.

– Послушай, каким бы унылым и жалким ты ни был, я знаю, что ты ее любишь.

– Конечно люблю! – возмутился Ройбен.

– И как у тебя это получается? – спросил Корни. Он отдышался и принялся тараторить так, что проглатывал окончания слов. – Как ты можешь кому-то настолько доверять? Она ведь рано или поздно причинит тебе боль. Что если она тебя разлюбит? Кого-нибудь другого найдет… – Корни запнулся, заметив, что Ройбен грозно нахмурился и сжал кулаки, едва не проткнув кожу ногтями.

– Продолжай, – сказал Ройбен, расслабившись.

Корни взъерошил крашенные в черный волосы.

– Рано или поздно ей надоест, что ты всегда чем-то занят, что ты не меняешься, пока ей приходится строить собственную жизнь. В один прекрасный момент ты станешь для нее лишь тенью.

Ройбен почувствовал, что до боли сжал зубы. Корни попал в точку, перечислив все, чего Ройбен сам опасался.

– Я такой же, как ты. Стою на месте, а Луис, несмотря на то, что ему приходилось жить на улице, поступил в престижный университет. Он станет врачом – самым настоящим, – а что буду делать я?

Ройбен неуверенно кивнул. Он уже успел забыть, что разговор шел о Корни и Луисе.

– Так как у тебя это получается? – требовательно спросил Корни. – Как ты можешь любить кого-то, не будучи уверенным, что эта любовь – навсегда? Когда тебя в любой момент могут бросить?

– Кайя – единственная, кто не дает мне быть тем, кто я есть, – ответил Ройбен.

Корни удивленно прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

Ройбен покачал головой, не зная, как выразить свои спутанные мысли.

– Когда я был маленьким, у меня была няня – Клара. Я уже давно о ней не вспоминал. Ее зачаровали и заставили служить мне. Она не любила меня, – Ройбен задумался. – Не могла полюбить, потому что у нее не было выбора. Не было свободы. Не было возможности полюбить. Меня тоже зачаровали. Теперь я понимаю ее лучше, – он почувствовал знакомое отвращение, возникавшее каждый раз, когда ему приходилось говорить о своем прошлом, но он поборол это чувство. – После всех унижений, что мне пришлось вынести, после стольких возлюбленных, для которых я был просто мальчиком на побегушках, я имею возможность прийти в грязный людской ресторан и приготовить каким-то болванам кофе – и все это ради Кайи. Это мой выбор. Я свободен выбирать, и поступаю так, потому что ей это придется по нраву. Ее это обрадует, развеселит.

– Развеселит – не то слово, – вставил Корни.

– Так я спасаюсь от своей мрачной натуры, – подытожил Ройбен, пожав плечами и едва заметно улыбнувшись.

Корни усмехнулся.

– Выходит, по-твоему мир холоден и уныл, но с Кайей уныл чуть менее? Как насчет чего-нибудь повеселее?

Ройбен мотнул головой.

– И это говорит человек, еще более жалкий, чем я.

– Ха-ха, – Корни состроил Ройбену рожицу.

– Знаешь, есть масса способов заставить кого-нибудь полюбить тебя, – произнес Ройбен так же осторожно, как укладывал на стол куски разбитой чашки. – Можно наложить чары, можно прибегнуть к менее очевидным, но не менее изощренным приемам. Можно сделать так, что человек и думать забудет о других.

– Это не то, что я хочу, – сказал Корни.

Ройбен улыбнулся.

– Уверен?

– Я-то уверен, а ты? – вспылил Корни. – Мне просто надоело постоянно ожидать худшего. Почему не закончить все прямо сейчас, если это в любом случае закончится завтра? Зачем тянуть с душевными муками и страданиями?

– Если нас в любом случае ожидают душевные муки и страдания, – ответил Ройбен, – если нам суждено стать тенями, неподвижными и всеми забытыми, то нам придется до скончания дней питаться воспоминаниями. Чем больше нам предстоит пережить – тем лучше, разве нет?

Корни поежился.

– Хватит меня пугать. Ты должен был сказать, что я неправ, разубедить меня.