Фантом. Последние штрихи

– Мне нужно тебе кое-что сказать. Я хочу с тобой встречаться. Хоть каждый день. Но если тебе не подходит каждый день, то давай каждую ночь. Не реже. Конечно, время от времени мы можем отдыхать друг от друга, один день в месяц. Но если одного дня слишком много, то можем сократить до двенадцати часов или одного часа. Тебе может показаться, что ты мне нравишься, но это не так. То есть, конечно, нравишься, но это все равно что сказать: идет дождь, когда на самом деле бушует гроза. Понимаешь? Лина, в прошлые выходные я нырнул на дно, и до сих пор не всплыл на поверхность. Но если между нами все кончено, я хочу об этом знать. Невозможно объяснить, через что я прошел за эту неделю, но еще одной такой недели я не выдержу.

Она положила свою руку на мою и сильно сжала ее в своей ладони. Когда она заговорила, ее голос звучал тихо.

– Если я пущу тебя в свою жизнь, назад ты можешь не выбраться.

Я обдумал ее слова и сказал:

– Звучит так, словно ты пытаешься меня напугать.

– Так и есть.

Я снова задумался и сказал:

– Что ж, я все еще здесь.

Мы несколько минут сидели и молча смотрели друг на друга. Она все еще крепко сжимала мою руку. Позабытые напитки сиротливо скучали на столике.

– Пойдем, – сказала она наконец, вставая.

Несколько минут спустя мы шли по мосту Ватерлоо. Было холодно, моросил дождь, но субботним вечером в Вест-Энде в любую погоду полно народу. Мы дошли до середины моста и остановились. Лина обняла меня, прижавшись к перилам. За ее спиной я видел, как далеко внизу бурлит черная маслянистая Темза. Лина поцеловала меня в шею и расстегнула мой плащ.

– Давай, – страстно прошептала она. – Давай.

Я прижался к ней, приобняв одной рукой за шею, второй лаская ее под шубой. Я чувствовал, как в ней – и во мне – растет желание. Она расстегнула на мне брюки, и мной тут же овладела смесь ужаса и эротического возбуждения.

– Трахни меня, – простонала она нежно. – Трахни меня… сейчас… здесь… сейчас… прошупрошупрошу…

Под мини-юбкой не было никакого белья, одно лишь голое тело – и оно притягивало меня с неубывающей силой…

– О да, о да, да, трахни меня. – Голос у нее был тихий, влажный, словно ночной туман.

Я двигался как можно медленнее, чтобы продлить момент и возвести его в почти невыносимую степень. В нескольких шагах от нас проходили люди. Казалось, никто не обращал на нас внимания. Я надеялся, что мы ничем не отличаемся от других целующихся парочек на улицах города. Мы долго не могли остановиться.

– О боже… Поверить не могу, – сказал я ей, когда мы закончили. – Клянусь богом, не могу поверить. – А про себя я думал: «Вот что значит вынести свои фантазии на улицы! Вот что значит воплощать свои сценарии!»

Но я был счастлив и даже горд, что мы это сделали. И эта улыбка на ее лице – я сразу понял, что готов на что угодно, чтобы видеть эту улыбку снова и снова. Она открыла во мне новые стороны. Впервые я увидел, что Лина в меня действительно верит. Я чувствовал, что пересек черту, прошел важный тест, и был счастлив, несказанно счастлив.

Позже, на заднем сидении такси, я сказал:

– Остается только убедить тебя поехать со мной в Штаты.

Лина рассмеялась, словно я только что сморозил глупость.

6

Жизнь стала не легче, а непонятнее. Остаток выходных я провел у Лины. Тридцать шесть часов почти безостановочного секса, смешанного с алкоголем. К утру понедельника мы выбились из сил, словно наигравшиеся котята. Доза «Особой смеси» привела нас в чувство. Но за эти выходные наши отношения перешли в темную, неизведанную фазу.

Казалось, мы черпаем силы друг у друга. Лина руководила, заводила меня, и мое желание и рвение утоляли ее голод. Я многое узнавал и о себе, и о ней. Какая скучная, однообразная, ничем не примечательная жизнь была у меня по другую сторону океана. Теперь я стал кем-то другим и узнавал себя все меньше и меньше. Словно лунатик – или коматозник. Лина не показывала мне лучшую жизнь, о которой обычно рассказывают в рекламе, скорее она была ведущей танцовщицей в танце, который приближал нас к обжигающей, ужасающей преисподней в самом сердце жизни.

Вечером в воскресенье Лина спустилась вниз с щеткой для волос и зеркальцем в руках. На ней была девственно-белая блузка с короткими рукавами, которая в сочетании с ее бледной кожей делала ее похожей на призрака или видение. Она села в дальнем конце углубления, словно меня рядом не было, и начала заплетать длинные волосы. Я наблюдал за ней несколько минут, пораженный бесконечной красотой этой женщины.