Фантом. Последние штрихи

В какой-то момент я сказал:

– Прошлой ночью я выпивал с косметическим хирургом.

– Только не говорите, что с Нордхэгеном, – отреагировала она как бы между прочим.

– Вы с ним знакомы? – спросил я удивленно.

– Так все-таки с Нордхэгеном? Забавно. Нет, я с ним не знакома, но слышала о нем. Он очень известен.

– Да? Как? То есть что вы конкретно о нем слышали и где?

– Ну, на самом деле не так много. Его имя часто мелькает в газетах. В светской хронике, в колонке сплетен. Обычно в заметках о нем говорится, что он сделал операцию кому-нибудь из королевской семьи или из аристократии. Или исправил внешность дебютанткам из высшего света, представляемым ко двору. Ничего скандального, просто новости, которые кое-кто предпочел бы скрыть.

– У девушек из высшего общества не бывает кривых носов, и поэтому и выпрямлять их не надо – вы это имеете в виду?

– Да, что-то в этом роде. – Потом Эйлин спросила: – И какой же он из себя, этот знаменитый доктор Нордхэген? Как вы с ним познакомились?

– Встретил его в пабе, – ответил я. – Он довольно забавный, но его сложно разгадать. Я как раз думал об этом, когда вы ко мне постучались. Прошлой ночью мы ходили по не самым шикарным местам, но он в них казался органичным, как рыба в воде.

– А куда вы ходили?

– В питейные в Сохо. В таких местах в последнюю очередь ожидаешь увидеть знаменитого косметического хирурга.

– Я бы не назвала его «знаменитым», – сказала Эйлин. – Он не из тех докторов, которые посещают заметные события или благотворительные балы. У него другой имидж, но он считается лучшим косметическим хирургом в Лондоне, этим он и известен.

– Могу представить.

– Да. Говорят, что идти надо именно к нему. Если вы можете себе это позволить, конечно. К нему приезжают арабы и другие иностранцы.

– Золотая жила, – сказал я, представив очередь из арабских носов, уходящую за горизонт. – Что за забавный маленький человечек. Завтра вечером я с ним ужинаю.

– Должна сказать, что вы быстро влились в лондонское общество, – заметила Эйлин. Она шутила, но было видно, что мой рассказ ее впечатлил. Я улыбнулся.

После ужина мы выпили кофе с бренди, но я с трудом мог поддержать разговор. Информация о Нордхэгене занимала все мои мысли. Еще один кусочек пазла.

Подкрепившись едой и напитками, Эйлин стала более уверенной в себе. Она даже пару раз прислонялась ко мне вплотную. Боже, неужели она надеялась, что я со всей американской прямотой схвачу ее за тощие бедра? Но мои мысли были далеко, и, если она рассчитывала на романтическое продолжение вечера, мне пришлось ее разочаровать.

Я вернулся в свою квартиру рано и сразу лег спать. Мое тело нуждалось в восстановлении, в подзарядке. Еда пошла ему на пользу. Я проснулся около полудня, снова голодным, но полным энергии, готовым к свершениям.

Для ужина с Нордхэгеном я надел свой единственный костюм. Думаю, я ожидал увидеть его в той же потертой одежде – и поэтому удивился, что на нем тоже был костюм, причем пошитый на заказ. Теперь он выглядел соответственно своему статусу.

– Мы оба нарядились по случаю, – сказал этот старый лис в качестве приветствия. – Наши мысли сходятся.

Это было обычное для Нордхэгена замечание, невинная шутка. Но он произнес ее так, словно у нас с ним есть общая страшная тайна. Бармен усмехнулся, словно тоже был в нее посвящен. Мне это не понравилось.

Сперва я немного нервничал. Думаю, я все еще боялся, что совершаю огромную ошибку. Но после пары доз алкоголя мы с Нордхэгеном снова превратились в жизнерадостных гуляк.

Мы дошли до Джеррард-стрит, где поужинали в китайском ресторане. Прекрасный выбор – еда вкусная, а само заведение комфортабельное и просторное. Нордхэген комментировал заказанные нами блюда и китайскую кухню в целом. Его рассказ был остроумным и информативным, в нем не было помпезности и снисходительности. После мы продолжили играть в угадайку.

– Я бы сказал, что вы получили строгое религиозное воспитание, – размышлял он.

– Верно.

– Протестантское.

– Ага.

– Так я и думал. Вы не выглядите тревожным, скрытным и виноватым, как все католики. Даже бывшие католики не могут избавиться от этой манеры держать себя.

– В моей семье не было католиков, – подтвердил я.

– В ваших жилах течет шотландская кровь, судя по вашей фамилии. Значит, вы пресвитерианец?

– Вроде того, – признал я. – Разбавленный несколькими поколениями американцев. Я не имею никакого отношения к религии лет с пятнадцати.

Он кивнул и улыбнулся.

– Да, но поверьте, вывихи следует вправлять в более раннем возрасте.

Нордхэген произнес это замечание с такой веселой и озорной улыбкой, что на него невозможно было обидеться. Но я знал, что на следующий день мое отношение к его словам изменится в худшую сторону.

– Скажите, вы же не британец? – спросил я, ощутив внезапное вдохновение. Настала моя очередь задавать вопросы. – Вы сами сказали, что иностранец, как и я. Нордхэген – это немецкая фамилия?

– Скандинавская.

– Норвежская или…