Фантомный бес

Борис Бажанов, молодой помощник генерального секретаря партии товарища Сталина, вошел в кабинет своего начальника, когда тот молча держал возле уха трубку. Невольно Бажанов взглянул на телефоны, стоящие на столе, и обнаружил, что трубки на всех аппаратах спокойно лежат. И тут он заметил, что провод от трубки, которую держал генсек, уходит в правую тумбу письменного стола. В этот момент генсек поднял на него глаза. Позже Бажанов напишет: «Сталин понял, что я это увидел. Но также понял, что я об этом никому не скажу». А речь шла о секретной отводной трубке от телефонной линии Политбюро и ЦК. Сталин слушал все их личные разговоры, а члены Политбюро об этом даже не догадывались. Отвод этот по настойчивой просьбе Сталина тайно сделал телефонный мастер высокого класса из бывших пленных чехов. Как только работа была закончена, Сталин сообщил тогдашнему главе московской ЧК Генриху Ягоде, что в Кремле обнаружен шпион. По настоянию генсека чех этот был арестован и без суда расстрелян. О секретной трубке не знал никто, пока Бажанов ее не обнаружил. Он действительно никому об этом не сообщил. Он посчитал себя не вправе доносить на собственного патрона. Однако, будучи от природы человеком честным, он носил эту тайну в себе как большую черную кляксу. Впрочем, за несколько лет работы он насмотрелся на такое количество кремлевских интриг, что к концу 1927 года понял, что знает слишком много. И догадался, что жить ему с таким багажом знаний осталось недолго. И тогда он решил бежать. Это было вскоре после того, как Сталин рядом умелых и жестких действий удалил из Политбюро почти потерявших влияние вчерашних вождей — Зиновьева, Троцкого и Каменева. Последним толчком к решению бежать была случайная встреча Бажанова с Карлом Радеком. Встреча была скорее комической, но на Бажанова она неожиданно произвела тягостное впечатление. Бажанов ценил Радека за ум и едкую иронию, но недолюбливал за достаточно очевидную беспринципность. Радек знал об этом, что не помешало ему ухватить сталинского секретаря за пуговицу пальто, приблизить к нему свои круглые очки и спросить с легким смешком, догадывается ли он, чем его патрон отличается от Моисея.

— Понятия не имею, — холодно ответил Бажанов.

— Отличие заметное, — свистящим шепотом сказал Радек. — Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро. — Его очки весело блеснули.

— Не знаю, чему вы радуетесь, — сказал Бажанов. Он хотел добавить, что «скоро нас всех куда-нибудь выведут», но оборвал сам себя. Он понимал, что Радек не тот человек, которому можно полностью довериться.

Будучи человеком разумным и осторожным, Бажанов организовал свой побег на редкость аккуратно. В самом начале 1928 года он устроил себе командировку на юг и по подготовленному коридору проник из Азербайджана в Персию. Оттуда он перебрался в Турцию, а далее на пароходе отправился в Европу, обосновавшись в итоге во Франции. Вскоре французские газеты начали печатать по главам «Воспоминания бывшего секретаря Сталина». А затем вышла отдельная книжка под названием «Красный диктатор в Кремле». Генсека в Москве это очень озаботило.

— Товарищ Блюмкин, партия вновь посылает вас за рубеж. Надо помочь товарищам как следует наладить агентурную работу в Турции. Укрепить всю ближневосточную резидентуру, расширить ее.

— Понимаю, товарищ Сталин. Я готов.

— Мы вас знаем как человека храброго, ответственного и… умеющего стрелять. — Сталин улыбнулся. Впрочем, правильнее было бы это движение лица назвать — ощерился.

Блюмкин криво улыбнулся в ответ.

— Но будет еще одно задание. Побочное, но важное. Я пригласил вас поговорить об этом лично. Никто не должен знать. Никто! Ви поняли? Речь пойдет о моем бывшем помощнике Бажанове. Ви знаете, что он сбежал?

— Слышал, товарищ Сталин.

— Бажанов — предатель и негодяй. Прячется где-то в Европе. В Париже, в Марселе… А может, и в Турцию перебрался. Он очень может нам навредить своими лживыми наветами. Он сам выбрал свою судьбу. Его надо разыскать и… Вы понимаете меня?

— Разумеется, товарищ Сталин.

— Мы возлагаем на вас это ответственное задание. Справитесь?

— Ну, коли надо…

— Надо. Просто необходимо.

— Я постараюсь.

— Ви уж постарайтесь.

— Понял, товарищ Сталин.

Была весна 1929 года. Два месяца мотался Блюмкин по европейским странам, но Бажанова не нашел. Возможно, и не очень хотел. Кто-то из посольских в Париже намекнул ему, что стоит все-таки заглянуть в Турцию.

— А мне как раз туда и надо, — смеясь, сказал Блюмкин.

Но, приехав в Турцию, о Бажанове он просто забыл. К этому времени он совершенно разлюбил стрелять в людей. «Так и доложу в Москве — не нашел мерзавца!» Где-то под Стамбулом в это время ненадолго обосновался высланный из Красной России Троцкий. Не увидеться со своим давним кумиром, разумеется, тайно, Блюмкин просто не мог.

Троцкий не Бажанов, и разыскал его Блюмкин легко. Тот встретил его радостно и даже обнял.

Они сидели в тени и пили чай по-турецки.