Фантум 2013. Между землёй и небом

Насчёт занятости подсознания – не лучше. «Мушкетёр» летит не на дровах, так что рубить-колоть ничего не требуется. Можно, конечно, увлечься гимнастикой. Но, во-первых, сколько раз нужно присесть в невесомости, пока устанешь? А во-вторых, когда валишься в бесконечный охват хромосферы и вероятность удачного завершения спасительного манёвра высвечивается цифрой с двумя нулями после запятой, как-то не слишком тянет укреплять голени. Однако у моторных функций организма имеется добавочная нагрузка в виде сражения с перегревом, смахивания со лба пота и размежевания век в борьбе с сонливостью.

Тем не менее этого недостаточно. Где-то там, под черепной крышкой, происходят замыкания.

* * *

– Кто вы такие, чёрт побери? – сказал им однажды выведенный из себя недосыпанием и жарой Дадди.

– Арктурианцы, понятное дело. Кто же ещё? – ответили ему голоса и даже чуть слышно хохотнули при этом.

– Арктурианцы? – повторил, а может быть, переспросил Дадди.

– Ну да, не с Веги же мы явились, чтобы с тобой поболтать.

– Наверное, не с Веги. Правда, я подозреваю, откуда, но…

– Снова думаешь, что из твоей головы?

– Ах да, вы читаете мысли. Я как-то запамятовал.

– Естественно, читаем. Хотя вначале это была просто забава – дешифровка.

– Странно, зачем нужна дешифровка? – критиковал Дадди неразумное подсознание. – Мои собственные «галюники» вроде бы обязаны понимать мои же мысли без всякой раскодировки.

– Ну а нас это заинтересовало, как видишь.

– Да ничего я не вижу!

– Тебе что, Дадди, ещё и видеообразы создать, да?

– А что, создайте!

– Можно, но ты их вряд ли усвоишь. Видишь ли, нам непривычно воспринимать окружающий тебе мир на твой манер. Скорее всего, рассогласование будет очень большим. Твой молекулярный мыслительный инструмент может не выдержать дополнительной нагрузки, он и так в режиме стресса.

– Но голоса-то получились?

– С голосами проще. Ведь слова – это как бы значки, и на основе них ты создаешь собственные образы. К тому же у нас тут не лучшие условия для связи.

– Арктур мешает?

– Да нет. У нас ведь не радиосвязь – звёздная корона ни при чём. Как раз внутри Арктура было бы лучше.

– Ага, предлагаете нырнуть? – наконец-то раскусывал Дадди хитрость подсознания. – Не надейтесь.

– Ни в коем случае, – возражали голоса. – В той среде ты не сможешь существовать.

– Ух ты, какое открытие! А я-то думал!.. – издевался далее торжествующий космический волк Дадди.

– Мы поняли, ты сейчас не расположен общаться. Тогда отдыхай. Мы подождём, – стихали голоса.

– И не надейтесь! – кричал вслед голосам Дадди. – Я в клуб самоубийц не записывался!

Но его невидимые собеседники таяли.

* * *

А Марина всё настойчивее требует освободить её.

– Что тебе стоит? – спрашивает она, посмеиваясь. – Боишься, что ли?

– Чего? – интересуется Дадди, холодея и уже догадываясь.

– А вот того, – хитро прищуривается она через лёд. – Того, что реанимационный режим невозможен.

– Глупости, – достаточно убеждённо парирует Дадди. – Лампочка горит – аппаратура исправна.

– Лампочка! – глухо хохочет Марина, ибо лёд всё-таки мешает нормальному звукопрохождению. – Нашёл аргумент. Может, она замкнута в цепь просто так. А на самом деле я уже не совсем жива.

– Успокойся, Мари, – убеждённость Дадди куда-то проваливается. – Конечно, ты не совсем жива – ты же в морозильнике. Потом, когда оттаешь…

– Вот и включи! – командует Марина всё ещё узнаваемым голосом.

– Нет, нельзя, – Дадди машет головой и проверяет застёжки кресельного ремня. – Пока ещё нельзя.

– Ты что, меня не любишь? – Женский голос странно вибрирует.

– Нет, правда, не могу, отключение поставлено на закодированный запор, – выныривает из памяти неотразимый аргумент.

– И что? Разве кодировку делал не ты? – Ледяной параллелепипед начинает трескаться от истерического хохота.

– Нет, не могу! – Дадди затыкает уши и прикрывает веки – там внутри хохочет что-то незнакомое, может, даже нечеловеческое.

Солнцелёт раскачивается в такт этому хохоту. Надо держаться руками за подлокотники – помогать ремням, однако и уши требуется затыкать постоянно. Дилемма.

Надо было загодя облачиться в скафандр, догадывается Дадди. Может, ещё не поздно? Он судорожно отстёгивает ремни. Испуганно замечает, что ужасный смех становится тише.

Он вдруг спохватывается. Мысль с надеванием скафандра – это просто трюк. Повод, чтобы заставить его отстегнуть страхующие от ошибки привязи.

И тогда корабль опрокидывается. Ледяная глыба срывается с креплений и трескается. Оттуда выдавливаются холодные, беловатые пальцы. Они напрягаются…

* * *

Иногда ему снова казалось, что он беседует. Точнее, слушает, лишь по мере надобности задаёт вопросы. На них отвечали или не отвечали. А может быть, всегда и чистосердечно поясняли что-то в ответ, да только он не мог уловить смысл. Это немудрено, если только он действительно общался со столь экзотической формой разумного существования.

– Разве в природе может появиться звёздная форма жизни? – спрашивал Дадди, сразу чувствуя, что уж этим вопросом попал в точку.